Лео затаил дыхание. Яркий белый луч фонарика скользнул по нему, и он уткнулся лицом во влажный мох и веточки черничника, еще сильнее припал всем телом к земле. Лежа здесь, в нескольких шагах от опушки леса, было несложно следить за обычными действиями проверяющего.

Сперва тот посветил на замок бронированной двери – нет ли следов взлома.

Потом обошел вокруг кубической постройки, осматривая бетонные стены.

А под конец повернулся спиной к постройке и закурил, видимо отдыхая, прежде чем удостовериться, что все выглядит так же, как минувшей ночью.

Лео перевел дух. В этот час он уже семь ночей кряду лежал здесь, возле большой квадратной площадки, засыпанной гравием, окруженной лесом, с маленьким серым бетонным кубом посредине – складом оружия. В ночи ни движения. Только ветер, неумолчное уханье сов да изредка какое-нибудь насекомое.

Странное чувство – лежать всего в нескольких метрах и видеть каждое движение человека в форме, который курит, уверенный, что он совершенно один, наблюдать за этим человеком, отвечающим за все армейские склады Стокгольмского, или сорок четвертого, военного округа.

Лео поправил микрофон на воротнике, поднял голову над черничным кустарничком и прошептал:

– Курильщик покидает позицию.

Канава между лесом и гравийной площадкой была полна воды, и рифленые подметки ботинок Лео заскользили по траве, когда он с разбегу прыгнул через нее, с тяжелой сумкой в одной руке и мейсонитовой пластиной в другой.

Навстречу вышел Яспер, с мхом и сосновой хвоей в волосах и такой же тяжелой сумкой в руках.

Оба не сказали ни слова. Не было необходимости.

Пластину мейсонита – шестьдесят на шестьдесят сантиметров – Лео положил на землю перед дверью склада.

Он уйму времени потратил, простукивая эти стены. Если их взорвать, проверяющий сразу заметит, да и шума слишком много.

Потом он обследовал крышу. Можно без труда снять металлический лист, защищающий от дождя, проникнуть сверху через пятнадцатисантиметровый слой бетона, а затем вернуть металлический лист на место. Взорванную крышу с фонариком не разглядишь. Но шум, опять-таки многовато шума.

Оставался один вариант – пол. Встретив сопротивление грунта, взрыв направится вверх; взрывчатки в таком случае потребуется меньше, а стало быть, грохнет потише.

Лео достал из сумки пластид, примерно полкило.

Присел на корточки, размял его и при свете фонариков на шапках вылепил двенадцать шариков.

– Маловато, – сказал Яспер.

Один за другим он разложил их на мейсоните, как циферблат – 40 граммов пластида на каждый час.

– Хватит.

– Но по таблице…

– Армия всегда использует чересчур много. В бою они стараются убивать людей. Я беру половину. Нам нужно попасть внутрь, а не уничтожать то, что внутри.

Лео смотрел, как Яспер мигом извлек из сумки складную лопатку и начал копать. С каждым его движением яма под бронированной дверью увеличивалась.

По шарику на каждый час. Все соединены запальным шнуром. Временное кольцо.

Глупо, конечно, но Лео жил с часами внутри – всегда знал, сколько времени, даже когда не имел при себе часов. Время тикало у него внутри, и так было всегда.

– Готово.

Яспер вспотел, стоя на коленях и наклонясь вперед, он зарылся лопатой глубоко в дыру под дверью – под пол склада. Лео подполз ближе, их руки то и дело сталкивались, когда он горстями выгребал землю, которую не могла вычерпать лопата.

– Давай.

Они взялись за мейсонит и осторожно опустили его в яму, тщательно следя, чтобы ни один из шариков пластида ничего не задел, а конец запального шнура оставался свободным. Когда удостоверились, что пластина легла под дверь маленького строения, они доверху засыпали дыру гравием.

– Доволен?

– Доволен.

Часы расчетов. Дни, потраченные на добывание материалов. Недели в резиновых сапогах, обход лесов, одного за другим, с грибным лукошком на руке, наблюдение за шведскими армейскими складами, и когда нашел этот, в районе под названием Гетрюгген, километрах в ста южнее Стокгольма, он понял, что поиски завершены.

Теперь оставалось лишь несколько минут.

Скотчем он приклеил торчащий из ямы хвостик запального шнура к детонатору, затем подсоединил детонатор к плюсу и минусу электрокабеля, после чего отошел как можно дальше, через площадку и канаву в глубь леса, где подсоединил другой конец кабеля к мотоциклетному аккумулятору.

– Феликс? Винсент? – сказал Лео в микрофон.

– Да? – отозвался Феликс.

– У вас все чисто?

– Все чисто.

Он замер.

– Десять секунд…

Феликс и Винсент лежали рядом под брезентом, присыпанным листьями, мхом и травой, поблизости от красно-желтого шлагбаума с металлической табличкой “ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН“.

– …и я взрываю.

Винсент крепко сжимал в руках почти полутораметровые болторезные ножницы.

Феликс приподнялся на локтях, глянул на часы, протер пальцем запотевший циферблат.

– Девять.

Он продолжал тереть, пока не разглядел секундную стрелку, потом кивнул Винсенту, братишка нервничал, дышал учащенно, шумно.

– Восемь.

– Ты в порядке?

– Семь.

Винсент не ответил. Даже не посмотрел на брата.

– Шесть.

Тяжелый брезент у них на спинах и тот дрожал.

– Пять.

– Никого здесь нет, Винсент. Мы одни.

– Четыре.

Он провел рукой от дрожащих плеч к ладоням, сжимающим ножницы.

– Три.

– Винсент?

– Два.

– Там Лео. У него все по плану. И пройдет хорошо. Ведь так лучше, а?

– Один.

– Винсент! Лучше участвовать, чем сидеть дома на диване и изнывать от неизвестности.

Взрыв прогремел громче, чем ожидал Лео. Склад сработал как гитарный резонатор, усилив грохот от 480 граммов пластида. А когда в полу постройки выбило дыру, резонатор усилил и следующий звук – удары бетонных обломков в потолок.

Они договаривались выждать еще пять минут.

Но не вышло.

Лео пополз по мокрому гравию, со складной лопаткой в руке. Он громко рассмеялся, даже не сразу понял, что смеется, и смеялся как никогда, стоя на коленях и запустив правую руку под бронированную дверь склада… Пусто. Там действительно была дыра! Он разложил лопатку, раскидал