Через несколько минут Сабина вошла в комнату и снова уловила нежный запах мятного масла. Она села на свободный стул, тоже положила руки на стол и наклонилась вперед.

— Хотите стакан воды?

Монахиня помотала головой.

— Чай? Может, чашку кофе? У нас хороший кофейный автомат. Для гостей кофе со вкусом лесного ореха либо миндаля. Или амаретто, шоколада, марципана?

Монахиня улыбнулась.

— Очень мило с вашей стороны, но нет, спасибо.

У женщины были длинные ресницы, узкий нос и полные красиво очерченные губы. Щеку украшала родинка. О цвете волос монахини можно было лишь догадываться, но Сабине показалось, что она разглядела белоснежную прядь под головным покрывалом. Последнее было закреплено обручем для волос, благодаря которому, очевидно, лучше держалось и напоминало чепец.

— У вас есть адвокат? — спросила Сабина.

— Нет.

— Вы нуждаетесь в его услугах? Мы могли бы…

— Не беспокойтесь.

— Хорошо. — Так, это мы выяснили. — Меня зовут Сабина Немез, — представилась она. — Я криминалист-аналитик и судебный психолог.

— Профайлер?

— Да, можно и так сказать. И работаю в отделе по расследованию убийств. Поэтому я здесь, — ответила Сабина. — Вы признались в семи убийствах?

— Нет, это неверно.

Сабина быстро взглянула на зеркальную стену, потом снова перевела глаза на монахиню.

Та постукивала пальцами по столешнице. Как и сказал ван Нистельрой, на тыльной стороне ладоней, у запястья, были видны уродливые шрамы. В верхней части шеи тоже проглядывали шрамы, полуприкрытые воротником монашеского платья. Как глубоко они уходили, можно было только догадываться.

— Я всего лишь призналась, что буду совершать по одному преступлению следующие семь дней! Умрут семь человек.

— По вашей вине?

Монахиня кивнула.

— Зачем вам это делать? — спросила Сабина.

— В общей сложности у вас есть семь дней, чтобы это выяснить, — ответила монахиня.

— И как вы собираетесь все устроить? Пока что вы застряли в этой комнате для допросов, а от лучшего возможного здесь предложения — ароматизированного кофе — только что отказались.

Монахиня молчала.

— Вы можете сообщить мне детали? — спросила Сабина. — Имена жертв, где они живут и причину вашего поступка?

— Этого я не могу вам сказать.

— В каком монашеском ордене вы состоите?

— Это вы сами должны выяснить.

— Как вас зовут?

— Тоже выясните сами.

Проклятье! Эта женщина издевалась над ней?

— Так мы с места не сдвинемся, — вздохнула Сабина.

— Именно. Вероятно, вас не проинформировали, на каких условиях я сдалась.

— Проинформировали, — ответила Сабина, но ван Нистельрой не дал ей возможности поговорить с коллегами и вникнуть в дело. — Не могли бы вы повторить ваши слова? — попросила она.

— Конечно, но это не мое драгоценное время утекает, а ваше. — Монахиня убрала руки со стола, скрыв их в широких рукавах платья, и откинулась на спинку стула.

Черт! Если Сабина правильно интерпретировала такую позу, то она только что потеряла связь с собеседницей.

— Итак, вы сказали, что хотели бы поговорить с криминалистом-аналитиком. Так вот, я…

— С главным комиссаром уголовной полиции Мартеном Снейдером, — перебила ее монахиня. — Только он узнает все, что я хочу рассказать.

— Хорошо, это мне уже известно, но почему именно Снейдер? — спросила Сабина.

— Больше я никому не доверяю, ни единой душе.

— Мне придется вас разочаровать, но, как вы уже сами слышали, он больше недоступен для подобного рода разговоров. Вам придется довольствоваться мной. Или другим сотрудником, — предложила Сабина.

— Не утруждайтесь напрасно. — Монахиня сделала глубокий вдох. — Как я уже сказала, буду говорить только с ним!

Сабина долго на нее смотрела, но женщина не отвела взгляда. Ее серые глаза блестели. В этом взгляде читалось большое милосердие, но и самоуверенность, которая росла с каждой секундой. Однако Сабина все равно выдержала этот взгляд. В итоге глаза отвела монахиня.

Вот почему ван Нистельрой потребовал именно ее для этой работы. Снейдер ее обучал, они работали вместе, и из всех коллег в БКА она знала его лучше других. Но очевидно, сейчас ей это не особо помогало.

Пришло время завершить разговор и покинуть комнату для допросов. Монахиня отказывалась говорить, но Сабина еще не хотела сдаваться.

— Вы сказали, что доверяете только Снейдеру? — повторила она.

Монахиня молчала.

— Все же меня это удивляет, — продолжила Сабина, — потому что час назад вы еще не знали, кто такой этот Снейдер. Вы не знали ни как он выглядит, ни про букву С его второго имени, и держали в руке его старую визитку.

Монахиня сжала губы.

— Если вы собиратесь совершить семь убийств, хотя задержаны и находитесь здесь, вам необходим как минимум один сообщник, который будет помогать. Так как вы не знакомы со Снейдером, я полагаю, что ваш сообщник его знает. Вероятно, вы получили визитку Снейдера от него. — Сабина задумалась, не переставая наблюдать за эмоциями на лице монахини. Она была на правильном пути, потому что на переносице монахини пролегла морщинка, а веко задергалось.

— Так как визитка старая и потрепанная, я полагаю, что ваш сообщник давно знает Снейдера. А раз вы сказали, что никому больше не доверяете, значит, ваш сообщник хорошо знаком с запутанными структурами БКА.

Монахиня плотнее сжала губы.

— Позвольте еще раз взглянуть на визитную карточку? — попросила Сабина. — Я хочу, чтобы ее проверили на наличие отпечатков пальцев.

Монахиня помотала головой.

Хорошо, — подумала Сабина. — Это подтверждает мое предположение! Других отпечатков там все равно уже не обнаружить.

— Вероятно,