Олег, конечно же, не болел. Ребекка не сомневалась: они, двое коллег, вместе придумали этот план. Он знал, что одна из его пациенток работает консультантом-аналитиком в комиссии по раскрытию убийств и помогает шефу, когда тот заходит в тупик. Как гражданское лицо, Ребекка могла выполнять только административную работу, но начальство ценило ее умение разгадывать загадки – неважно какие. Она подходила к ним не совсем стандартно, и поэтому первой из полицейских отыскала тот кошмарный дом, откуда одна за другой пропадали девушки, снявшие квартиру по интернету[3].
– А может ли быть такое, что исчезновение Сандры как-то связано с вашими ссорами? – предположила Ребекка.
– С тех пор ни одной ночи не прошло, чтобы я сама себя об этом не спрашивала. Полиция считает, что именно так и было. Но я не верю. Моя девочка никогда так со мной не поступила бы. Если б она и удрала куда-нибудь мне назло, то уже сто раз остыла бы и дала о себе знать. Да и ссорились мы не так уж сильно…
«Может, Сандра смотрела на это по-другому?» – подумала Ребекка. На первый взгляд девушка казалась мягкой, даже робкой, но, присмотревшись, можно было увидеть в ее глазах гордость и силу. Молодые люди иногда доходят до крайностей, если дело касается их мечты. Ребекка вспомнила, как переживали ее собственные родители, когда она занималась спортом. Если они пытались затормозить ее стремление к рекордам, она выходила из себя. Разгорались ссоры. А потом благодаря своему упрямству Ребекка оказалась в инвалидном кресле. И здесь, в этом санатории…
– Незадолго до того, как Сандра исчезла, ее пригласили на кастинг в то самое шоу.
– Серьезно?
– Да, но участников было много, и ее не взяли. Она собиралась пробовать еще, а я уговаривала ее на всякий случай получить нормальную профессию. Она послушала меня и начала учиться на фотографа.
– При каких обстоятельствах Сандра исчезла?
Бьянка горько рассмеялась.
– Понимаю, как это странно, когда мать говорит такое… Но я не знаю. У Сандры была отдельная квартирка, а мы в то время как раз поссорились и не разговаривали.
Сухо сглотнув, Бьянка сжала губы, глаза ее опять наполнились слезами. «Может, обнять ее? – подумала Ребекка. – Но будет ли это уместно? Ведь мы, строго говоря, едва знакомы…» Пока она размышляла, Бьянка уже взяла себя в руки. За два года несчастная мать научилась прятать свое горе – ну или быстро обуздывать эмоции, если они все-таки выходили из-под контроля.
– Кто первым заметил исчезновение Сандры? Ты?
Ребекка сразу поняла, что, задав этот вопрос, посыпала солью открытую рану. Бьянка на секунду закрыла глаза и помотала головой.
– Нет, ее начальник. Она неделю не появлялась на работе. Сначала он сердился: мол, неужели нельзя было хотя бы позвонить? А потом заволновался и разыскал мой телефон. Мы… Мы просто не знаем, когда именно она пропала. И полиция ничего нового не выяснила.
– А парень у нее был?
– Если и был, то мне она о нем не рассказывала. Как обстояло дело в последнее время – не знаю, но раньше, когда мы еще жили вместе, Сандра говорила, что не хочет, чтобы мальчики отвлекали ее от карьеры.
– Ну надо же!
Бьянка улыбнулась.
– В моей дочке всегда было что-то особенное.
– Охотно верю.
Ребекка хотела вернуть фотографию, но Бьянка покачала головой.
– Оставь у себя, пожалуйста. У меня таких много. Сначала я их десятками раздавала, но уже где-то с год никто даже не пытается мне помочь. Все только отмахиваются: мол, сколько можно докучать людям? Ты не представляешь, с каким трудом я заставила себя с тобой заговорить. Начальство будет недовольно, если узнает. Но я должна была попробовать. Не могу же я забыть собственную дочь только из-за того, что прошло уже два года…
Голос Бьянки снова прервался. Глаза на этот раз остались сухими.
– Твоему начальству я, разумеется, ничего не скажу, – пообещала Ребекка. – Но и чем помочь, если честно, тоже не знаю. Сандра, перед тем как исчезла, жила здесь, в Гессене, а я работаю в Гамбурге. Даже если б я могла убедить коллег возобновить расследование, это было бы не в их компетенции.
– Вот как… Я не знала, что ты из Гамбурга, – разочарованно произнесла Бьянка и, повесив голову, принялась теребить уголок розовой скатерти, постеленной поверх белой.
– Вот как мы поступим, – сказала Ребекка, которой невыносимо было видеть боль этой в общем-то незнакомой женщины. – Я вернусь на работу и посмотрю, есть ли в стране другие похожие случаи. Если есть, то это может ускорить дело.
– Правда? – Во взгляде Бьянки снова появилась надежда.
– Я постараюсь, но обещать ничего не могу.
– Конечно… Это понятно. Ты и не должна. Но я рада любой помощи, какую удастся получить.
– Только у меня есть одно условие, – заявила Ребекка.
– Какое?
– Пусть Олег все-таки сделает мне массаж. Он ведь здоров, верно?
Бьянке ничего не оставалось, кроме как засмеяться.
– Да. Идем, я провожу тебя к нему.
11
– Я целый день одна, а тебя носит черт знает где!
– С тобой же была сиделка, – возразила Сабина.
– Эта русская грымза меня не выносит, я ее тоже. Обо мне должна заботиться моя дочь, а не какая-то совершенно посторонняя женщина.
– Мама, я не могу целый день сидеть дома.
– Почему? Ты же все равно не работаешь.
Виола, присутствовавшая при этом разговоре, сразу поняла, какую боль причинили подруге последние слова. Та поджала губы, пытаясь проглотить обиду.
Девушки зашли к Сабине домой пару минут назад. Долгий шопинг-тур по центру Гамбурга очень утомил Виолу. К тому же страх до сих пор не отпускал. Бина пыталась успокоить ее, но почти безуспешно. Она не знала, кто оставил в примерочной фиолетовые трусики и действительно ли кто-то шептал ее имя или ей просто показалось. Так или иначе, после этого эпизода у нее окончательно пропало желание делать покупки.
– Как ваш диализ? – спросила она, чтобы разрядить обстановку.
– Что значит «как»? Кровь втекает и вытекает. Можно подумать, бывают варианты! – съязвила мать Сабины. – Скажите лучше, где вы-то были. Опять тратили деньги, которых у вас нет, на шмотки и косметику?
Бина прервала эту тираду.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила она.
– Да. Новая почка. И дочь, которая будет обо мне заботиться.
Сабина покачала головой, закрыв глаза, а когда она их открыла, Виола заметила в ее взгляде перемену.
– Знаешь что, мама? С меня достаточно. Я больше не могу это терпеть!
Она схватила оба пакетика, которые принесла; в одном из них лежали диски с новым сезоном любимого сериала матери. Сабина заплатила за них тридцать евро, хотя с деньгами действительно было очень туго.
– Виола, мы идем к тебе! – объявила она и, не дожидаясь ответа, вышла из квартиры.
На секунду замешкавшись, гостья поймала на себе озлобленный взгляд шестидесятилетней хозяйки и тихо сказала:
– Не беспокойтесь, я верну ее