Чесал языком Радислав так хорошо, что Вячеслав на ухо командиру высказал сомнение, что уж больно рассказчик доверчив к незнакомым людям в такие времена, да в таком окружении. Это если, конечно, принять за правду, что они попали именно туда и в то время, про которое сказывал отрок. В ответ на это Михалыч также тихо ему ответил, что если это так, то за болтливый язык тому еще от отца попадет, когда оный очнется. С другой стороны, Радислав не сказал ничего такого, что не могли бы знать соседи переяславцев. А на особого хитреца, заманивающего незнакомцев в ловушку, паренек явно не похож.
Вышло немного не так. Когда больной охотник понемногу стал подниматься, а это случилось где-то на третий день, то первым делом он попросил сына сопроводить его в кусты, а оттуда уже донесся приглушенный гневный шепот и звук затрещины. Вячеслав с Михалычем с улыбкой переглянулись, но вышедший из кустов отец Радислава, первым делом, пошатываясь, поклонился и представился:
- Здраве будете, добрые люди, зовут меня Антипом, охотник я, сын кузнеца нашего, Любима. Благодарствую за то, что спасли жизнь мою и моего отрока. Благослови Вас Бог! Прощения прошу за отрока сего... Ужо не отблагодарил он вас за спасение, - Антип бросил косой взгляд на Радислава, - и не отдарился за подарок ваш. Не побрезгуйте в свой час отведать гостеприимства нашего...
- Ты садись, садись, Антип, - кинулся Вячеслав к нему, - нельзя тебе еще головой то так мотать.
- Спаси тебя Бог, лекарь, не ведаю твоего имени. Аже понял я что в беспамятстве, за то и повинился, но имен ваших не расслышал.
- Вот наш командир... эээ... воевода, скажем, так, - Вячеслав неудачно попытался перевести на старославянский диалект статус "лесного капитана", - Иван Михалыч зовут его, а мы коротко называем, Михалычем али егерем.
Михалыч слегка наклонил голову, не пытаясь оспорить ни свое новое положение, ни попытку Вячеслава говорить от имени всех. Далее Вовкин отец представился сам, а также назвал Николая, ковыряющегося в отдалении, и ребят, отиравшихся около него.
- Невместно мне спрашивать у своих спасителей откель вы, но Радька ужо нашептал мне, аже христиане вы, да и сам я просил вас гостеприимство мое принять. Но вида вы зело странного и спросов тьма будет у общины нашей...
- Не изволь беспокоиться, Антип, - перебил его Михалыч, беря разговор в свои руки, - что можем, то расскажем, а о чем умолчим, о том не обессудь.
Откель мы? Хм... Издалека, не поверишь... Вовка, подь сюда. Вот ответь на вопрос, откуда мы все, что нас объединяет? Так, чтобы одним словом, мне самому интересно? Так тебе будет понять проще, Антип, если дите объяснит.
- Откуда? Ну... я то из города, из Нижнего, а остальные из деревни. А одним словом? Ну... река нас объединяет, вдоль по Волге живем, я чуть выше, остальные чуть ниже... не знаю, что сказать, Иван Михалыч...
- По Волге? Поволжские земли знать? Тока там нехристи одни... А город... не слыхивал...
- Не только нехристи. А насчет земель... Вот, волжанами нас и зови, - даже обрадовался командир, отойдя от опасной темы. - А город? Да нет больше города-то...
- Нешто ворог пожег? Али другая беда?
- Считай, что как не было его, - туманно ответил Михалыч, - а вот про нас разговор особый. У себя я был, скажем, не воеводой, а... ушел на покой в чине эээ... сотника, что ли. Но то дело прошлое, да и наука моя воинская сильно отличается от вашей. Так что по некоторым вещам и за дитя неразумное принять можете, а в некоторых я вам фор... пример покажу... Остальные люди... мастера своего дела, скажем так... И вот пришлось нам покинуть наши земли... И назад возврата, судя по всему, для нас нет. Ищем мы место, где бы осесть смогли, да осмотреться. Можешь ли подсказать такое?
- А... могу, пожалуй, - немного приосанился Антип, понявший, что вот и повод пришел немного отдариться. - И ранее христиан в весь нашу в княжестве Переяславском принимали, не чурались. По границе жили, рукам для меча и для сохи всегда дело находились, а ныне... Ныне среди язычников живем, народ чуждый и языка не знает нашего... Таки, мыслю, аже мужи сильные и христиане православные в общину могут войти... Обещать не могу, но слово свое скажу.
Непросто нам живется... Аже и выкупили мы землицу для веси у Ветлужского кугуза, князька местного, токмо поклониться весомо пришлось мечами да бронью. Вот и торговлишка наша соседям токмо выгоду несет, а сторожиться все одно приходится. Людишки тут дикие и воинственные, иной раз глядят косо, а князю не всяк из них подчиняется, кто-то помыслить может и на копье взять. Ладно, что железо здесь худое, мечи... дрянь мечи, одно слово. Токмо и костяными стрелами забросать, то смертушка многим придет...
Но и владычества над нами нет ни у кого... Ветлужские черемисы не ведомо кому и дань то платят, не те они, аже окрест устья Оки сидят и суздальцам белкой отдают. Руки еще у суздальцев не доросли до этих мест. А нас то тем паче не тронут, разве что булгарцы, но те тоже не близко... Ох... Ажно в глазах потемнело...
- Утомили мы тебя, Антип. Отдыхай, спасибо тебе за приглашение, как бы потом уж не повернулось. А мы пока меж собой обсудим дела наши скорбные... Отдыхай! - еще раз произнес Михалыч, вставая и отходя к Николаю, прихватив с собой за локоть Вячеслава.
Разместившись на бревнышке импровизированной скамейки, уже устроенной
не любившим простаивать без дела Николаем, и подождав, пока все собравшиеся разместятся, егерь начал:
- Ну, братцы дорогие, как говорится, помешательство не может быть групповым. Или может, но не такого качества.