Неожиданно под ногами у Вовки оказалась прошлогодняя еловая шишка, и он стал ее гонять, пытаясь не попасть голыми пальцами по выступающим массивным корням, вылезшим почти на середину тропы. Как же хорошо! Скоро он придет в Болотное, и там они с ребятами попробуют получить настоящее стекло!
Первые опыты были поставлены на основе довольно распространенных среди местного населения рецептов. Мешали одну часть песка с суриком, плавили в печи и получали стеклянную массу, которую можно было вытягивать, накручивать, куда-то заливать. Сам сурик представлял собой окись свинца, из которой мастеровые люди иногда делали красно-оранжевую краску, распыляя раскаленный металл в воздухе, быстро его охлаждая и в дальнейшем перемалывая в мельницах. Однако такая масса не поддавалась дутью – она была слишком жидкой. Таким образом, ветлужские мастера могли получать лишь глазурь на посуде, стеклянные бусы и браслеты. Уже зная, что производство стекол в Киеве поставлено на широкую ногу, хотя и держалось в строжайшем секрете, Вовка недоумевал: кто мог поделиться таким рецептом изготовления, который является фактически тупиковым? Византийцы, которых местные называют ромейцами? А для чего? Чтобы у них не было конкурентов?
Точные ингредиенты для изготовления стекла вспомнили сообща. Точнее, сначала Мокша упомянул расстроенному Вовке, будто он слышал про золу, которую добавляют в стеклянную массу. После этого был устроен мозговой штурм, в который вовлекли главного технолога ветлужцев. Но на удивление всех, точный рецепт изготовления вспомнил не дядя Коля, а Вовкин отец.
Довольный тем, что его сын собирается получать поташ для мыла, которое ему было необходимо позарез, он заявил, что и для стекла такой рецепт годится. По крайней мере, золу или соду, нужные для плавки и выделки, в стекло точно добавляли, как и известь для блеска и химической стойкости. А вместо золы можно ведь использовать тот же поташ, хотя для килограмма этого сырья нужно переработать почти целую тонну древесины… После этого и дядя Коля часто закивал головой, добавив лишь, что сода лучше, а с золой стекло должно получаться зеленоватым и надо что-то использовать для его обесцвечивания. Про известь он не слышал, но охотно верил, что такое возможно. А еще сказал, что можно получить разноцветное стекло, используя определенные добавки. Раз местные используют сурик, который является оксидом, судя по способу его получения нагревом в воздухе, то можно попробовать другие окиси металлов, той же меди…
– А ну, стоять!
Вовка даже не заметил, что тропа почти привела его в сторону Болотного и он наткнулся на кого-то из охранения, состоящего из учеников воинской школы.
– С какой стати? Это же я, Вовка, своих не узнаешь?
Такой ответ он выдал лишь из-за того, что пребывал в сильной растерянности. Обычно сидящие в засаде даже не отвлекались на местных и приставали лишь к удмуртам, приходящим из дальних гуртов к родичам. А уж его самого они не знать не могли: каждый день он общался с отбывающими трудовую повинность ребятами, проверяя качество работы, а уж скольких переучил письму и счету… Тем не менее кусты раздвинулись и тропу загородил здоровый вислоухий паренек, сопровождаемый двумя дружками более скромной комплекции.
«Янган, пятнадцатилетний дылда из зимнего черемисского набора с низовьев Ветлуги, – констатировал печальный факт Вовка. – Тот еще лентяй и неряха, постоянно приходится за ним присматривать. Если есть возможность что-то сделать спустя рукава, то это неминуемо будет совершено именно так, а любое мое замечание вызовет лишь высокомерный взгляд и презрительное фырканье через губу».
– И что вы тут делаете? – Вовка недоуменно пожал плечами. – С каких это пор в лесную стражу ставят троих? Одного я забираю с собой на трудотерапию…
Вообще, с подобным клиническим случаем в лице Янгана он столкнулся первый раз. Окрестные переяславские ребятишки всегда были под присмотром Мстиши, а тот любую лень и непослушание не спускал. Да и не было ничего такого – заразительный пример командира окрестных пацанов действовал на них лучше всякого окрика. С удмуртскими мальчишками тоже установился контакт: после первых драк и разборок их лидеры были выдвинуты в десятники, а сами по себе оказались совсем неплохими ребятами. Кроме того, их отцы в большинстве своем чувствовали расположение к переяславцам и прививали уважение к тем в своих семьях.
А с черемисами с самого начала получались какие-то несуразности. Лаймыр выбил для своей молодежи кое-какие привилегии, и ее объединили в три отдельных десятка, не смешивая с остальными. Четыре месяца пролетели как один миг, но до сих пор многие из них почти не могли внятно общаться с хозяевами школы. Постоянно приходилось любой приказ доводить сначала до особо одаренных в языках, а те уже в свою очередь объяснялись со своими соплеменниками. На любые жалобы по этому поводу Свара лишь пожимал плечами и мрачнел лицом: договоренности воеводы он был отменить не в силах. Янган был одним из трех черемисских десятников, с которым можно было хоть как-то разговаривать, но вот желания общаться обычно не было никакого…
– Послушай, мастеровой, – без всяких предисловий начал черемис, поигрывая боевым ножом, который выдавали лишь дозорным. – Дело у меня к тебе…
– Это ты меня послушай! – неожиданно для себя вскипел Вовка, обычно не обращающий на такие мелочи внимания. – Кто тебе разрешил обнажать оружие? Или тебя Свара не приучил оплеухами, в какие моменты это можно делать?
Удар кулаком в живот опрокинул молодого мастера на землю, заставив скорчиться от боли, и над ним нависло крупное лицо Янгана.
– Хотел же по-хорошему предупредить, а теперь придется… немножко побить. А теперь слушай! Ты наш десяток больше не ставишь на грязные работы: добычу руды и торфа, а за меня попросишь Свару. Он тебя слушает… э-э-э… к тебе прислушивается. Пусть возьмет меня к тем ребятам, которых он мечом учит владеть. Ты все понял? Если сделаешь, то я тебя впредь не трону.
– Да пошел ты… – стал подниматься Вовка, но последовавший удар ногой вновь опрокинул его наземь.
Шнурки порвались, и сорвавшиеся с шеи ботинки укатились куда-то в сторону. Сам он ощутимо приложился копчиком, а выступающие древесные корни прошлись тяжелым катком по его спине. Чувствуя, что не может ничего противопоставить своему великовозрастному обидчику, Вовка резко передвинулся к нему и обхватил ударившую его ногу обеими руками.
– Решил