Я собрал блокноты с дивана, вернув их на рабочий стол. Здесь также царил непривычный мне порядок: все карандаши аккуратно заточены и разложены по своим местам, кисти отмыты, стоят ворсом вверх в своей банке, листы бумаги и картона лежат отдельными пачками, рассортированные по размеру и плотности, тушь, акварель, гелиевые ручки, перья, фломастеры – если вдруг появится желание рисовать, всё под рукой.

Твори в своё удовольствие! И только настоящие художники знают, что если в мастерской исчезает так называемый творческий беспорядок, то и само искусство мгновенно уходит прочь. Вспомните хотя бы, в каких условиях жил Ван-Гог, а как он творил…

– Свежезаваренный чай для моего господина!

– Слушай, раз уж мы намерены, – я принял из нежных ручек кицунэ кружку горячего зелёного чая, источающего невероятный аромат, – раз уж ты намерена здесь остановиться на какое-то время…

– Меня подарили тебе, Альёша-сан, и ты принял подарок, – чуть сощурившись, напомнила она, с чарующей улыбкой грозя мне пальчиком, – я буду с тобой до самой твоей смерти, а это так долго! Наверняка ты хочешь умереть от старости, да? Но это же ох как не скоро. Быть может, если я очень-очень-очень попрошу, ты согласишься умереть немножечко пораньше? Например, завтра! Ми-ми-ми…

– Ты всё время хочешь меня убить?

– Когда как, иногда больше, иногда меньше. Но да, всё время.

– И что мне делать?

– Не знаю, – подумав, отмахнулась Мияко-сан, – сиди, пей чай!

Она сама вновь вернулась на диван, залезла на него с ногами и своей чашкой. Пила она неторопливо, отхлёбывая маленькими глотками, каждый раз блаженно выдыхая через нос и щурясь от удовольствия. Я смотрел на неё сквозь пары зелёного чая и никак не мог понять, почему я, взрослый и вменяемый человек, так легко верю больной сине-зелёноглазой девочке-блондинке со сложной генетической мутацией какого-то неведомого науке зоологического плана. Да, у неё настоящие лисьи уши и других, человеческих, нет. Как такое возможно, я не знаю, я не учёный.

Также у неё пышный рыжий хвост с кончиком, словно обмакнутым в белую гуашь. И это именно её хвост, естественное продолжение позвоночника, что у нормального человека является атавизмом. Может быть, для окончательного моего успокоения сводить её на рентген?

Хотя ей-то какой в этом интерес? Она ведь и так вполне себе уверена в собственной идентичности. Получается, не в порядке что-то со мной? Излишний скептицизм или уже просто какое-то нездоровое недоверие ко всему на свете, как и отметила проницательная гостья.

Мой смартфон просигналил дважды, две эсэмэски от мамы:

– «Ты не звонишь», «Всё в порядке?».

Проще перезвонить сразу, пока мама не начала волноваться окончательно. Мияко-сан, вскинув бровь, покосилась на меня синим глазом, я приложил палец к губам, призывая её к молчанию. Мама у меня на быстром наборе, одной цифрой. Через четыре гудка она взяла трубку:

– Алёша, ну нельзя же так, ты не звонил вчера, не звонишь сегодня, я волнуюсь.

– Мам, всё в порядке…

– Тяф-тяф!

– Не поняла, что ты сказал? Плохо слышно.

– Мам, я говорю всё в порядке, не переживай! – Мне пришлось демонстративно повысить голос, но весёлую лисичку это не остановило.

– Фыр, фыр! Тяф-тяф-тяфк!

– Сынок, что это было?

– Ничего. – Я ладонью прикрыл динамики от прыгающей вокруг меня кицунэ.

– У тебя дома собака? Алёша, тебе нельзя заводить домашних животных, у тебя аллергия!

– Это телевизор!

– Да что ты мне говоришь, а то я не слышу, как она скулит и бьёт хвостом, – победно заключила мама, переходя на полный трагизма голос, – сынок, ты меня знаешь, я никогда не лезу в твою жизнь. Ты взрослый человек. Просто избавься от этой собаки, пока она щенок!

Я опустил трубку, короткие гудки. Всё, мама обижена, и разговор через пару часов будет уже с папой. Впрочем, он куда более спокойный человек, и, возможно, его не удастся заставить уже сегодня вечером ехать ко мне с проверкой. Счастливая блондинка умирала от хохота на диване, суча ножками и виляя лисьим хвостом! А вот мне сейчас совершенно не было весело, ну ни капли! Вышедшие с балкона бесы также поддержали меня сочувственными взглядами. Дожил, Си-Три-Пи-о…

– Когда она придёт в твой дом, Альёша-сан, – кицунэ, спрыгнув, обняла меня за пояс, на миг прижавшись головой к моему правому боку, – я ей понравлюсь, уж поверь! Я умею нравиться мамам, нас этому с детства учат!

– Хочешь шоколадку?

– Да-а!

Я тупо покачал головой, вытряхивая все тяжёлые мысли, и устало достал из кармана джинсов маленькую размякшую «Алёнку». Мияко забрала её у меня, сунула в рот, даже не разворачивая, прямо в обёртке, и так аппетитно зачавкала, что я вновь невольно улыбнулся. Как у неё это получается?

Да, она меня бесит, да, с ней порой жутко сложно, но в чём-то её присутствие в моём доме было похоже на порыв свежего ветра из окна, оживляющего всё, сдувающего скучные старые рисунки на пол, приносящего с собой солнечный свет и нечто совсем новое, непонятное, другое, но очень нужное, важное и настоящее…

– Ох! – Мияко вдруг прикрыла ротик ладошкой, вытаращив и без того огромные глаза. – Кажется, я всё съела. Ты не остановил меня, так нечестно! Почему ты ничего не купил для себя?!

– И кто же тут называл меня глупым гайдзином? Причина проста – деньги кончились.

– Сиди тут!

Мияко-сан вдруг превратилась в размытое белое с золотым пятно, мельтешащее по моей квартире. Буквально через четыре-пять минут она поставила передо мной полную тарелку белых рисовых шариков. Выглядели и пахли они очень аппетитно.

– Это называется онигири! В твоём доме почти нет продуктов, я нашла немного риса и масла, а ещё соль и две ложки томатной пасты. Как только ты живёшь на такой диете? Большой человек должен много есть! Ты когда-нибудь видел борцов сумо? Вот это воистину мужчины!

Ну, не сказал бы. Выглядеть такой жирной тушей у меня не было ни малейшего желания. А потом я попробовал шарики, и оказалось, что эта девочка вполне себе умеет готовить. Ни за что не предположил бы, что из обычного риса, даже без начинки, может получиться такая вкусная вещь.

Хотя если принять на веру, что японские лисы обладают магией и колдовством, то, наверное, многое становится понятным. Да и честно говоря, есть ли смысл задумываться, когда в доме вдруг появилось женское существо, обеспечивающее порядок, уют и питание?

От предложения разделить со мной еду Мияко отказалась. По её словам, кицунэ может годами довольствоваться чаем, иногда коровьим или козьим молоком, но если демоническая сущность берёт верх, то основной её пищей становится человеческое мясо. Лучше всего сердце! Японцы считают, что именно там скрыты душа человека, его страсти, его любовь, храбрость, жажда жизни. И нет, говяжье или свиное сердце в данном случае не является равноценной заменой. Надо ещё прикупить чаю…

– Не только, – серьёзно кивнула мне с дивана блондинка, – у тебя в стране холодно, а я легко одета. Платье короткое, чулки чуть выше колен, бельё вообще одни кружева и ленты. Раз ты мой хозяин и господин, то должен одевать меня