Только настойчивость и выносливость помогли ему довести кусок хлеба до удобоваримого состояния. Семён с трудом сглотнул, запил жиденьким кофе и поднял глаза на Босю.

Тот уплетал «шрапнель» за обе щеки и глаза его выражали полный восторг.

– Как ты это ешь? – с удивлением спросил Свистунов.

– Ртом, – совершенно искренне ответил Бося и улыбнулся собеседнику маской «Ко-омоты» – невинной красивой девушки.

– Ну да, ну да, – вздохнул Семён и на всякий случай уточнил. – Нравиться?

– Угу, – выдохнул собеседник и несколько дробин, вырвавшись из его рта, просвистели в опасной близости от лица Семёна.

– Тебе эта гадость нравится? – удивился самый мудрый из пациентов психиатрической больницы и на всякий случай прикрылся пустой тарелкой. Как оказалось не зря. Очередная порция «шрапнели» вырвалась из зева Боси и со звоном ударилась о дюралевое дно столового прибора, который очень вовремя послужил оборонительным щитом Семёна Семёновича.

– Неа.

– Как нет? – Свистунов опасливо выглянул из-за своего укрытия, – А что ж тогда ешь?

– Мне жрать нравится, – довольно ответил Бося. На этот раз рот его был уже пуст, и поэтому обошлось без неприятных эксцессов. Семён от страшной догадки даже приподнялся с места и ткнул указательным пальцем себе в язык. Поглотитель «шрапнели» понял жест собеседника правильно и кивнул головой. Свистунов не поверил своим мыслям и уточнил:

– То есть тебе всё равно, что жрать, лишь бы жрать? Сам процесс…

– Угу, – с гордостью ответил Бося, и на этот раз собеседнику вновь пришлось проявить чудеса реакции, чтобы уберечь себя от опасных ранений.

– А любимое блюдо у тебя есть? – допытывался Семён.

– Угу. Лошадь.

– Конина что ли?

– Угу.

– Не, ты понял… – обратился было к Сергею Ильичу Свистунов, но рухнул ошарашенный на скамью. В этот же момент Семён услышал тихое журчание и почувствовал специфический запах. Полковник сидел с затуманенным взглядом, а руки его были опущены под стол.

– Ты что реально больной? – прошипел Свистунов. Несколькими минутами ранее Сергей Ильич, широко расставив ноги, незаметно расстегнул гульфик, вытащил шланг и подставил кружку.

– А? Что? – очнулся Полковник.

– Ты это тут ещё и пить будешь?

– Ну да. Семёныч, ты же знаешь, что в столовой нельзя потреблять, а без спиртика эту гадость жрать невозможно, – резонно заметил Сергей Ильич, затем аккуратно вытащил из-под стола кружку, залпом её опорожнил и приступил к трапезе.

– Так вот ты чего в новые брюки вырядился, – догадался Свистунов и уточнил. – Ты, паскудник, опять в штаны грелку со спиртом запихал?

Полковник не ответил. Ему было некогда, но маска Сёздё на лице баяниста говорила сама за себя. Теперь Сергей Ильич с удовольствием уплетал больничное блюдо, потом ещё разок прервался, чтобы опять наполнить кружку и возобновил питательный процесс. Бося продлил своё любимое действо тем, что съел без разрешения порцию Свистунова и теперь счастливо поглядывал по сторонам.

Семён Семёнович проследил за его взглядом и увидел своего давнего приятеля Костю по прозвищу Крысолов, который сидел на самом дальнем столе в углу почти не заметный в полумраке. Константин был тощ, небрит и лохмат. Маска «Аякаси» – мстительного духа погибшего воина на лице говорила о том, что её носитель был готов к решительным действиям. Штанины выцветших треников были обрезаны и едва доставали ему до колен, а на ногах были надеты стоптанные китайские кроссовки на два размера больше.

Свистунов поднялся и вышел из-за стола. Следом бодро вскочил Бося, а за ним неуверенно поднялся Полковник и опёрся двумя руками о колонну.

– Вы ступайте в палату, я сейчас подтянусь, – обратился к приятелям Семён, не сводя взгляда с Крысолова, и добавил отдельно для Боси, – Ты его не бросай, – указал он пальцем на Сергея Ильича. Бося понятливо кивнул головой и подхватил под руку отяжелевшего Полковника. Вместе они неожиданно шустро двинулись к выходу.

Костя сидел, не замечая ничего и никого вокруг. В руках у него была катушка от спиннинга с намотанной на неё толстой леской, другой конец которой тянулся под стол. Приятель рыбачил, точнее «крысячил». Свистунов крадучись направился к приятелю. Подошёл к нему совсем близко и спрятался за колонной. Очевидно, в охоте на крыс наступал решающий момент.

Семён Семёнович терпеливо ждал, когда этот увлекательный процесс закончится логическим завершением. Он намеревался спросить своего приятеля о незнакомце, которому Свистунов только что объяснял дорогу к кабинету одного из руководителей больницы. Семёну этот гость показался довольно странным. Внешний вид интеллигентного толстяка был несколько старомодным и в то же время зловещим.

Тем временем, под столом раздалось довольно громкое шуршание. Это была потенциальная добыча Крысолова. На другом конце лески странного приспособления был приторочен металлический поводок с рыболовным крючком – тройчаткой, на котором висела приманка – большой шмат варёного сала.

Свистунов не хотел мешать приятелю и терпеливо ждал развязки. Наконец Костя вскочил и резко дёрнул леску. Она напряглась как струна и начала быстро разматываться. Потом остановилась, а в ближнем углу раздался отчаянный писк, похожий на крик раненной чайки. Крысолов потихоньку начал сматывать леску, изредка останавливался, потом опять чуть стравливал и вновь подтягивал к себе добычу. Вновь раздался писк и послышался характерный скрежет когтей по каменному полу.

Борьба продолжалась ещё несколько минут. В конце концов, Крысолов поставил на тормоз катушку, поднял её над головой и спрыгнул вниз. Там за столом он вдруг отчаянно принялся топать ногой по полу, но шлепков слышно не было. Наконец Костя замер, с ногами влез на скамью, поднял вверх катушку, перехватил второй рукой леску и тоже поднял её над головой, демонстрируя Семёну свою добычу.

На крючке болталась, подёргиваясь в предсмертной агонии, огромная крыса. Именно её Константин только что добивал ногами и теперь бездыханное тело болталось на импровизированной удочке, едва касаясь хвостом пола. Крысолов спустился со скамьи, хладнокровно наступил добыче на хвост и выдрал крючок из пасти крысы со всем содержимым. Тельце зверька охотник ухватил за хвост и бережно опустил в мешок.

От такого кровавого зрелища Свистунова затошнило, и у него пропала всякая охота задавать вопросы. Он развернулся и стремительно выскочил из столовой в коридор. Только там Семён немного пришёл в себя и уже спокойно направился к себе в палату. Костя выглянул следом за ним и крикнул вслед: «Эй, дружбан, ты чего хотел то?» Свистунов, не оборачиваясь, только взмахнул рукой и прибавил ходу.