— Значит, русские сэкономили нам миллиардика полтора, а?! — с усмешкой обратился президент к своей свите.
— Один миллиард триста восемьдесят два миллиона шестьсот семьдесят две тысячи девятьсот одиннадцать долларов шестьдесят девять центов, — подтвердил прораб, сверившись со шпаргалкой, извлеченной с ловкостью карточного шулера из рукава и тут же молниеносно исчезнувшей.
— Шестьдесят девять центов, — снова улыбнулся глава государства, — можете, в качестве премии, переслать в Москву — не зря же они старались!..
Вся команда, изрядно продрогшая на непривычном морозце, несмотря на обилие напяленных на них одежек, с готовностью захихикала: шутки президента США обязаны быть неотразимыми.
— Если бы этими центами можно было обойтись… — оборвал смех президент, снова поворачиваясь к монитору компьютера.
Ветер продолжал завывать над циклопической стройкой, словно демон разрушения, обрадованный небывалыми жертвами в его честь…
* * *Гарвардский университет, штат Массачусетс
2 июля 200… года, за два дня до…
— Профессор, — маленький, с лысым, как колено, черепом и с длинным подвижным носом человечек носился взад-вперед по кабинету, проделав уже, вероятно, добрую половину окружности земного шара по экватору, — я снова и снова спрашиваю вас совершенно определенно, но вы умудряетесь оставить все мои прямые вопросы без ответа…
Хозяин кабинета, которого называли профессором, но никак под это определение не подходящий — долговязый красавец латиноамериканского типа, настоящий «мачо», к тому же на вид не старше тридцати пяти — сорока лет, — задумчиво следил за проплывающими перед ним по экрану монитора строками какого-то текста и, калилось, совершенно не слушал кипящего от негодования «крысоида». Только когда тот вознамерился вывернуть из консоли монитор, чтобы хоть этим привлечь к себе внимание, «мачо» лениво, но непреклонно отстранил слабые и тощие ледяные лапки и повернулся к вопрошающему.
— Это свидетельствует только об одном, мистер Козловски, — невозмутимо ответствовал он исходящему возмущением носатику, — вы просто-напросто не задали мне ни одного вопроса, на который я мог бы ответить с удовлетворяющей вас…
— Ах, оставьте свои академические замашки, Дженнингс! — взвыл, хватаясь за голову, Козловски и продолжил свое бесконечное путешествие. — Мы с вами не в университетской аудитории, а я — не ваш студент…
Профессор Дженнингс с интересом следил за его хаотичными перемещениями и временами что-то черкал механическим карандашом в огромном блокноте: не то вычислял вероятное положение собеседника в пространстве в следующий момент времени, не то пытался описать его траекторию графически.
— Между прочим, сэр, — заметил он, почесывая кончик носа, неожиданно для его общего облика короткого и несколько толстого — истинно ирландского, — не вы мой студент, а я… К сожалению, в прошлом…
— К сожалению? — взвыл «крысоид», резко огибая по сложной кривой стоящее на пути кресло, и замер перед собеседником, уперев руки в боки. — Да это я сожалею, что когда-то учил вас, сопливого теоретика, азам…
— Да-а? — удивился «сопливый теоретик», что-то критически поправляя в своих расчетах. — А я как раз совсем не сожалею об этом…
Эксперт по оборонным исследованиям некоторое время сопел и сверлил своего бывшего ученика взглядом, а потом зловещим тоном заявил:
— Значит, я не могу правильно поставить вопрос?.. Так я его поставлю!..
Козловски столь решительно сунул правую руку за отворот мышиного цвета пиджака, что стороннему наблюдателю, окажись он в кабинете, непременно показалось бы, что теперь на сцене непременно появится оружие. Увы, вместо пистолета или кинжала эксперт выдернул из-за пазухи обширный клетчатый платок и трубно прочистил свой монументальный нос.
— Имеете ли вы стопроцентную уверенность в том, что эксперимент в присутствии президента окажется успешным?
Ученый, с приоткрытым ртом ожидавший «прямого вопроса» и в очередной раз убедившийся в совершенной неспособности учителя их задавать, сокрушенно вздохнул.
— Могу сказать вам только одно, сэр, — он что-то аккуратно подправил в блокноте, видимо, поставил последний штрих, — в математических моделях и лабораторных опытах все выглядит безукоризненно… Сфера непроницаема извне и вполне устойчива… Как же все это будет выглядеть в реальности, знает только сам Господь Бог, да и то, я в этом уверен, лишь на семьдесят пять процентов…
Дженнингс еще полюбовался своим творением и сунул раскрытый блокнот под нос ошеломленному Козловски.
На плотном листе хорошей белой бумаги был довольно похоже изображен сам эксперт по оборонным исследованиям с сияющим нимбом вокруг головы, сморкающийся в звездно-полосатый носовой платок, весьма смахивающий на флаг США…
* * *Местечко Верошуа, штат Северная Дакота, Центр управления установкой
4 июля 200… года, за тридцать минут до…
Свежеотделанный Центр управления установкой, у которой пока еще не было собственного названия (кроме длинного буквенно-цифрового условного кода), детища доброй пары десятков научно-исследовательских институтов, университетов и сотен компаний самого различного профиля (зачастую не подозревающих, куда именно идет их продукция), занятых в проекте «Гудини», блистал почти стерильной чистотой.
Зал, огромный и пустой, если не считать нескольких длинных пультов вдоль стен, словно огромный кит стайку крохотных рыбешек, поглотил многочисленную шумную толпу военных и гражданских лиц, сопровождающих президента в его последнем инспекторском обходе Центра перед историческим запуском установки. Акустика его была такова, что звуки гасили сами себя, и, спустя пару минут, почти все присутствующие, только что оживленно беседовавшие на самые различные темы (перед обходом имел место небольшой фуршет, так как до банкета, призванного отметить успех, — а в нем были уверены все без исключения, — оставалось еще немало времени), замолчали один за другим, нервно озираясь. Продолжал косноязычно витийствовать один из многозвездных генералов, явно переусердствовавший в прохладительном, но и он вскоре стих.
Молчание затягивалось, и президент, вздохнув, решил взять инициативу на себя:
— Так это и есть та самая штука, на которую я затребовал у Конгресса столько миллиардов?
Высокий брюнет, к которому был обращен вопрос, ответил не сразу. Он сперва с самым оскорбительным видом смерил президента с головы до ног, а уж затем ответил, безразлично глядя в потолок:
— «Штука», как вы ее изволили назвать, находится в трех с лишним сотнях футов под нашими ногами, а здесь всего лишь пульт управления.
Мистер Козловски, конечно же присутствующий здесь, понял, что назревает конфликт, и суетливо продрался сквозь толпу.
— Господин президент, прошу вас, давайте подойдем поближе…
Блестящий, моргающий десятками разноцветных лампочек пульт выглядел совсем как игрушка, и эксперт с облегчением понял, что раздражение, охватившее президента при переходящем все пределы нахальства ответе создателя установки, понемногу отступает.
— Как же все это работает? — поинтересовался «ревизор», с восхищением наблюдая за прихотливым мерцанием цветных огоньков и завораживающим танцем кривых на мониторах.
Козловски поздравил себя с тем, что настоял на создании такой вот «чудо-техники», беззастенчиво «содранной» с голливудских прототипов из космических фильмов «славных семидесятых», до которых президент, по слухам, был большим охотником еще