— Сколько у меня времени?
— Значит, вы согласны?
— Надо же мне найти работу.
— С этим проще. Я все равно хотел набирать штат охранников, и если бы мы в данный момент ни о чем не договорились, я пригласил бы вас на службу в охране. Я не оставлю базу отдыха без профессионального надзора…
— Тоже верно.
— Таким образом, официально вы оформляетесь охранником. Живете на территории базы в отдельном домике. Я пополняю счет вашего мобильного телефона. В вашем распоряжении транспорт. Старенькая «Нива», не джип, но поверьте — надежнее, кстати, и в плане вездеходности. Внешне раритет, но начинка новая, двигатель форсирован, только кто это видит? О том, чем вы занимаетесь на самом деле, знаю только я.
— Кроме меня на базе есть охранники?
— Нет. Однако пусть вас это не беспокоит. Ваше присутствие вряд ли будет настолько заметно, а следовательно, и отсутствие не слишком станут замечать. Сейчас особой работы именно для охранника я там не вижу. Спасатели больше нужны. Был один, я расширил штат до трех. Отдыхающим, кстати, нравится, когда на пляже много людей, готовых спасти их в любой момент. Ну а в случае действительно нештатной ситуации выйдете на первый план, быстро решите ее и снова зайдете в тень.
— Обязательно отчитываться вам каждый день?
— Зачем? Не будем бюрократами. Меня интересует промежуточный или конечный результат. Текущая будничная работа — это для вас. Разве что возникнут проблемы технического или финансового характера. Ага, совсем забыл предупредить: отчитываться мне лично вам ежедневно и не удастся. У меня дела, я не могу и не должен торчать на базе постоянно. Буду в офисе, а вообще — на мобильном круглосуточно. Хотя лучше вам в критических ситуациях все же выбираться сюда, не все разговоры можно доверять телефонам.
— Согласен.
— Прекрасно. Поселитесь в отдельном домике, вам предоставляется полная свобода действий… В пределах разумного, конечно.
— То есть границы присутствуют?
— Некоторые довольно своеобразно трактуют само понятие «свобода». Полагают, что она равна анархии и полной неподотчетности. А вы ведь теперь работаете на… Простите, у меня. Оружие есть?
— Хм… Как бы вам сказать…
— Ясно. Знаю я про неучтенные стволы, которые есть у каждого опера, бывшего и действующего. Тем более сейчас, когда война и чуть ли не в каждом селе можно найти арсенал. Особенно здесь, на Черниговщине, граница с врагом рядом. Мы же фактически пограничная территория. А! — Заруба отмахнулся. — Опять не туда понесло. Вряд ли вам необходимо постоянно иметь оружие при себе. Вы же не собираетесь отстреливаться от водяного?
— Вы предлагаете мне вообще не брать с собой оружие?
— Я прошу вас не применять его без особой надобности. Объясню почему: есть причины, по которым мне не хочется, чтобы мое имя связали с человеком, незаконно хранящим оружие под моим, как бы это сказать, патронатом.
— Последний вопрос — сколько? Ставка охранника или…
— Или. Давайте обсудим этот вопрос. Еще по капле? — Заруба протянул руку к бутылке.
5. История обычного миллионера
Даже будучи опером, Виталий Мельник всегда брал в разработку потерпевшего.
Живой он либо мертвый.
Прокачать терпилу он считал первоочередной задачей. Причем не особенно скрывал это от тех, кто считался жертвой преступления. Пострадавшие писали на него жалобы, и хотя стандартной формы такого документа никто не придумал и ни один из них не был знаком с другим, высказанные в жалобах претензии выглядели примерно одинаково. Мол, мы пострадали, понесли большие материальные и моральные убытки, а оперативный уполномоченный, капитан милиции Мельник, собирает о нас сведения и относится к нам так, будто мы сами совершили это ужасное преступление против себя. Одним словом, в таком духе. Мельник получал регулярные «пистоны» за торможение работы по делу, и все равно упорно отрабатывал вместе с другими и потерпевшего.
Он должен был знать, чем тот живет. Его привычки. Круг его знакомых. Гастрономические, алкогольные и прочие страсти. Фамилии друзей, врагов, любовниц, любовников. Где он работает, какую получает плату. Причем выяснить источник финансовых поступлений, то есть раздобыть информацию, которую даже добропорядочные граждане тщательно скрывают, в том числе — от своих родных, Мельник считал одной из основных своих задач.
Поскольку нынче воруют только деньги. И убивают только из-за денег. Или из-за их эквивалента: квартир, машин, престижных должностей, наконец — из-за дорогих любовниц или перспективных любовников. Даже если кто-то кого-то зарубил топором из зависти, то позавидовал он тому факту, что жертва имеет больше денег, чем он сам.
Все преступления, с которыми за свою пятнадцатилетнюю оперскую практику сталкивался Мельник, так или иначе совершались из-за денег.
Он по-прежнему не верил в нечистую силу. Четырех рыбаков кто-то убил. Затащил под темную воду Тихого затона и держал там, пока они не захлебнутся. Пока что это единственный доказанный факт. А раз так, то даже у речной нечисти должна быть причина для систематических нападений на мужчин, которые ловят в заливе рыбу. Не рыбки же для них водяные с русалками пожалели…
А раз Павел Заруба считает, что вся эта потусторонняя сила пробудилась ради того, чтобы чем-то насолить лично ему, то, значит, для этого должны быть реальные и весомые основания. Значит, надо больше узнать о своем неожиданном богатом работодателе.
Опять же из собственного опыта Мельник знал: состоятельные люди или когда-то были «клиентами» отдела борьбы с экономической преступностью, образованного из бывшего ОБХСС, или и теперь остаются ими. Судя по всему, свою трудовую деятельность Заруба начинал на малой родине, то есть — в самом Чернигове или в области. Знакомые в нужном ведомстве у Виталия, как и у каждого опера, хоть и бывшего, имелись. Оставалось только позвонить, напомнить о себе и договориться о встрече.
С майором Локотковым он встретился на следующий вечер на Валу. Раньше приятель не мог — министерские проверки запарили. Взяв по бутылке пива, они сели на лавочке под деревьями. Пиво было теплое — девчонка в окошке киоска печально сообщила, что от жары утром накрылся холодильник. И почему-то добавила, будто двое незнакомых мужчин могли ей чем-то помочь: приходил хозяин, армянин Вардан, и предупредил — ремонтировать холодильник она должна за свой счет.
— Ничего себе, — присвистнул Локотков. — И с какой это стати?
— Он мне не зарплату платит, а процент от выручки. — Девчонка шмыгнула носом. — А если у меня не будет холодного пива, я его мало продам. И так же мало заработаю. Холодильник в жару — гарантия моей зарплаты, он так сказал.
— Может, ну его? Другую работу найдешь?
— Не-а. Такую же найду. Я же неквалифицированная… Только не говорите никому, — внезапно понизила она голос, — а то меня точно никто не возьмет, тогда все. Я маме в деревне сказала, что в техникум поступила.
— Хоть