Вот и наша дверь распахнулась, улыбающийся контролер махнул рукой:
— Можно гулять, сеньоры!
— Спасибо! — ответили мы хором.
Вообще думал, что нас сразу после завтрака на погрузку поведут, но что-то задерживаются. Ладно, погуляю, что еще делать остается?
По лестнице вниз, дальше на солнце, сощурившись. Одетые все больше в тренировочные костюмы зеки один за другим, потягиваясь, выбираются во двор. У окошка «экономата», как тут ларек называется, сразу собралась кучка любителей кофе с сигареткой. «Экономат» не только торгует, там еще и кофе варят, так что вроде кафешки во дворе.
— Слава! — я пожал руку второму русскому обитателю блока, с которым мы обычно вместе время и проводим. Нам и дальше по пути, ему, как и мне, в Мадрид, в тюрьму «Аранхуэс», в которую мы попадем не сразу. Сначала транзитная «Навалькарнеро» и уже потом окончательно. Там еще помаринуемся в «ингресос» немного, а потом уже в блок окончательно. Ну и потом у меня предварительные.
Слава уже с приговором, но подал на обжалование в Конституциональный суд. Дали ему пятнадцать лет за грабеж. Вообще уникальный персонаж, наполовину русский и наполовину армянин из Краснодара, закончивший мореходку и даже походивший в рейсы, начал свою криминальную карьеру с кидания банков в России. Когда докидался до того, что чеченцы отловили и грохнули двух его подельников, сбежал в Испанию. Открыл клуб, который потом за что-то закрыли. Уехал в Африку, занимался черной скупкой алмазов, вернулся сюда и еще с одним русским взялся за грабежи. Грабил исключительно наркоторговцев-оптовиков, брал с них помногу. В полицию жаловаться никто не бежал. Но так случилось, что один раз они вычислили группу колумбийцев, которые уже работали на полицию. И вилла, на которой и кокаин хранился, и деньги, была не просто под наблюдением, но еще и оборудована камерами и микрофонами. Обычно, со слов Славы, торговцы просто убегали, когда они вламывались под видом полиции, а эти остались на месте. Были все же биты и ограблены, но через пару месяцев полиция Славу с подельником нашла.
— Ну чего, едем сегодня?
— Да пора бы уже. — Слава посмотрел на небо, словно сверяя часы. — Тянут что-то. Пошли на мешок?
Слава еще и боксер. Как и я, к слову, так что тренируемся тут вместе.
— Не, — отказался я, — взмокнем, а тут дернут резко, потом в автозаке потом вонять…
— Тоже верно. Пошли в тень тогда.
В углу патио нечто вроде стеклянной будки, в которой сидит контролер, вроде бы наблюдающий за порядком. Но тут и так всегда порядок, так что он больше как справочное бюро работает. Возле будки телефоны на стене и скамейки, тут вся тусовка и происходит.
— Дес, как дела?
Дес, или Десмонд, ирландец из Таллы, пригорода Дублина. Правда, проживший несколько лет в Ливерпуле, там полно ирландцев. Рослый, с широкими, как лопата, ладонями и толстыми запястьями, при этом с удивительно приятным и добрым лицом. С виду ему около сорока. Дес тоже любил постучать по мешкам и лапам с нами, то есть еще один боксер. Здесь за убийство и пять покушений на убийство. Когда я об этом узнал, спросил его:
— А что такой рейтинг слабый? Один к пяти?
— У меня только револьвер был, а они кучей стояли, — с готовностью рассказал он. — Первому башку снес, а остальным куда попало влепил, одного в реанимации откачали.
— Пистолет надо носить и магазины менять быстро, — сказал я ему тогда наставительно.
Сейчас же Дес выглядел не слишком довольным жизнью.
— Меня в Гранаде в пятый модуль посадят, — буркнул он. — Там же только террористы и убийцы. Почему меня к ним?
— Ну… может, потому что у тебя пять покушений, но одно все же убийство? — высказал я предположение.
— В других модулях убийц как дерьма. Почему я?
Прокурор затребовал для Деса тридцать лет, но приговора еще нет. Испанский суд вообще странный, приговор объявляют не сразу, а через недели, а иногда и месяцы.
— Это Испания, Дес, — это универсальный ответ и все сразу все понятно.
— Кстати, Дес, тут сказали, что видели Марко. — К нам подошел Рауль, колумбиец, попавший сюда за наркотики и что-то там еще. С Десом они давно знакомы, как я понимаю, и вместе едут в тюрьму Гранады.
— И что? — Дес обернулся.
— Это Марко тебя вложил.
Рауль довольно молодой, тридцати еще нет, большой фанат всяких боевых искусств, по полдня отжимается во дворе на кулаках и растяжкой занимается. На латиноамериканца, к слову, тоже не похож, как и Хорхе. Вылитый испанец. Только одевается малость слишком уж ярко.
— Марко? — Дес аж присел. — Значит, Марко snick?
— Кто? — не понял Рауль, говорили они по-испански.
— Snicky prick! Кто-то, кто заходит сзади, чтобы неожиданно тебя поиметь! — Дес изобразил, как крадется Раулю за спину. — Он здесь остается?
— Да, его в облегченный модуль перевели.
— Манда вонючая, — Дес начал злиться. — Мне тридцать лет и пятый модуль, а его в «модуло респекто»?
— Успокойся, все равно он далеко, — сказал я.
Кто-то похлопал меня по плечу, я обернулся. Ну да, Николай, скорее даже Николаэ. Николай — румынский цыган, хоть принадлежность к этому племени он отрицал изо всех сил и к испанским цыганам относился крайне плохо, при виде их фыркал и даже плевался. Выглядит он стопроцентным цыганом — смуглый до черноты, толстый, с черной щетиной на голове и щеках, маслиновидными глазами и голосом, легко менявшим интонацию по всему доступному спектру, то есть от жалобного до вкрадчивого. На шее у него золотая цепь с большим крестом, он носит ее поверх одежды.
Николай вообще-то жулик, специализировавшийся на получении кредитов на подставные личности в банках, но здесь оказался за какое-то соучастие в большой румынской схеме по угону машин. Приговора у него пока нет, прокурор затребовал пять, но сам Николай рассчитывает выйти через два, а то и раньше. Ко мне его тянет из-за родственной статьи, «отмывание денег в особо крупных», то есть я для него символизирую вершину карьеры жулика, поэтому он мне чуть ли не поклоняется, норовит угостить кофе и даже подарить что-то полезное.
— Едем или нет?
— Не знаю, — Николай развел толстыми руками. — Должны были после завтрака везти.