В районе низких орбит Земли царил полнейший хаос.
На удалении от планеты продолжал полыхать бой, распавшийся на отдельные очаги сопротивления, которые создавали отступившие к планете крейсера флота, а тут, в десяти тысячах километров от земной тверди, беспорядочно перемещались сотни, если не тысячи малых космических аппаратов, утративших централизованное командование.
Вспышки внезапных столкновений возникали на экранах обзора, они казались окончательным штрихом к картине всеобщего апокалипсиса, заставляя компьютерную систему рывками менять вектор тяги, а разум пилота все глубже погружаться в пучину царящего вокруг хаоса, имя которому – глобальное поражение.
– Расчет, Клименс. Мне нужен расчет безопасного курса.
– Конечная цель?
– Не знаю. – Семен впервые произнес это емкое словосочетание, – он действительно не знал, куда следует прокладывать курс, где кроется шанс на спасение, и вообще возможно ли оно?
– Расчет вероятностей, – очнувшись, поправился он.
Ответ кибернетической системы не заставил себя ждать.
На тактическом мониторе погасло большинство сигналов – это Клименс отсеяла царящий вокруг хаос, и Шевцов увидел зеленую курсовую нить, которая полого уводила в пучины земной атмосферы.
– Курс рассчитан на основе посадочного луча. Источник не опознан. Предположительно – космодром резерва в районе центрального мегагорода. Предупреждаю: вражеские штурмовые модули уже вошли в границы низких орбит.
– Что это значит?
– Они атакуют Землю. Идет глобальная высадка десанта. – Принимай курс к исполнению.
Произнеся эту фразу, Шевцов бессильно откинулся на мягкую спинку кресла.
Он смертельно устал. Ощущение тоже было новым, непознанным и неприятным. Он не спал уже около суток, нервное напряжение истощило его психику, разум с трудом балансировал на грани, но Семен не мог с уверенностью ответить, между какими пропастями сейчас удерживает равновесие его рассудок.
Оказавшись в эпицентре масштабных событий, он не понимал их истинной сути, не мог правильно оценить себя, как крохотную песчинку, которую подхватил вихрь последнего столкновения длившейся более трех десятилетий войны.
В одном он отдавал себе полный отчет: нет никого, кто был бы заинтересован в его судьбе, в сохранении жизни пилота чудом уцелевшего «Фантома». Эфир не мог помочь в получении каких-либо указаний, он нес либо гробовую тишину на частотах разрушенного базового корабля, либо хаос в тех диапазонах связи, где поддерживали взаимный контакт уцелевшие боевые единицы флота.
Семен был предоставлен самому себе, но он откровенно не понимал, что делать с этой внезапной, непрошеной свободой?
Пока он пытался размышлять над создавшимся положением, Клименс отработала двигателями торможения, и одинокий истребитель начал плавно снижаться, входя по пологой траектории в атмосферу Земли.
* * *Истребитель снижался над плотной пеленой свинцово-серой облачности, в которой, помимо влаги, ее образующей, абсорбировалось огромное количество мельчайших частиц, исторгаемых в атмосферу вследствие человеческой деятельности.
Облачно-смоговое покрывало казалось непроницаемым, слои клубящихся атмосферных фронтов находились в постоянном движении. Они парили на разных высотах, образуя причудливые каскады и наслоения. Изредка над ними появлялись смутные, укутанные дымкой очертания пирамидальных вершин городов-мегаполисов, высотные уровни которых попирали облака, пронзая их и поднимаясь выше, словно являлись не стеклобетонными творениями архитекторов, а новой исполинской формой жизни, прорывающейся к свету сквозь плотное отравленное покрывало, укутавшее Землю много веков назад.
Шевцов воспринимал эти картины с усталым равнодушием. Пока автопилот вел машину по тонкой указующей нити посадочного луча, у него было достаточно времени, чтобы подумать над сложившейся ситуацией и задать самому себе вопрос: что творится вокруг? Кто и с кем воюет и ради чего он оказался втянутым в этот конфликт помимо собственного желания?
– Клименс… – негромко произнес он.
– Да? – тут же отозвался голос, который Шевцов по-прежнему воспринимал как женский.
– Ты можешь объяснить мне суть происходящего?
– Нет.
– Почему?
– Я система. Боевая система твоей машины. Мне недоступны данные, которых ты требуешь.
– А что тебе доступно в таком случае?
– Сейчас или в общем? – уточнил голос.
– Сейчас.
– Я сканирую горизонт в радиусе трехсот километров, управляю действиями автопилотов и состою в контакте с твоим разумом.
– Ты читаешь мои мысли?
– Да. Это называется нейросенсорным контактом. Все, о чем ты думаешь, оцифровывается, переводится на язык машинных кодов и передается мне для обработки.
– Зачем?
– Это необходимо для боя. Находясь под управлением человека, я руководствуюсь мыслями, возникающими в разуме пилота. Ты можешь не осознавать их, но твой мозг реагирует на ситуацию с той же скоростью, что и мои процессоры.
– Мне кажется наоборот. Я ощущаю заторможенность реакций.
– Это субъективно. Чаще всего пилот принимает решение гораздо раньше, чем осознает его. Я лишь вылавливаю командные импульсы из общего потока данных и сообразуюсь с ними.
– Значит, ты не можешь мне ничего объяснить… Жаль.
– Могу, – внезапно ответила Клименс.
Семен вздрогнул:
– Ты же только что утверждала обратное.
– Я никогда не лгу и не противоречу логике. В твоем рассудке не один вопрос, их тысячи, и на некоторые я знаю ответ.
– Например?
– Ты рожден не для войны. Твое предназначение – жизнь.
– Откуда ты знаешь?
– Я делаю такой вывод на основе информации, которую содержит твой мозг. Ты должен был проснуться уже после войны. Все, кто сейчас участвует в битве, были зачаты и воспитывались для того, чтобы жизнь не оборвалась, чтобы уцелели знания, традиции, чистый генофонд.
– Значит, кто-то опасался, что люди полностью истребят друг друга?
– Да.
– Но почему, в таком случае, я оказался тут, в кабине истребителя?
– Не знаю. Могу лишь предположить: кто-то изменил программу, решив перепрофилировать вас, и это случилось около двух лет назад.
Новая информация, которая полностью подтверждала смутные, едва осознанные сомнения, подействовала на Семена угнетающим образом.
– Значит, для меня нет ни друзей, ни врагов? – спустя некоторое время сформулировал он собственный вывод. – Я убивал тех, кто не причинил мне никакого зла?
– Если мыслить объективно, ты прав.
– Клименс, я не хочу принимать дальнейшее участие в этой бойне. Дезактивируй все боевые системы.
– Ты погибнешь.
– Это приказ. Исполняй.
– Принято.
* * *Он не мог выйти из игры.
Это понимала Клименс, но не Шевцов. Его очнувшийся разум мыслил категориями добра и зла. Он опять совершал ошибку, не замечая полутонов, не осознавая того, что мир намного сложнее и не может быть поделен на черное и белое, доброе и злое. Для того чтобы выжить, ему следовало убивать, драться: вокруг полыхал финальный акт вселенского безумия под названием ВОЙНА, а внезапным пацифистам был уготован лишь один путь…
…Это произошло сразу, как только «Фантом», снижаясь по наводящему лучу, пробил плотное покрывало смога и облачности.
Семен оцепенел, глядя на экраны внешнего обзора.
Он видел ЗЕМЛЮ.
Исполинские города высились повсюду. Они вздымались к хмурым небесам уступчатыми, пирамидальными конструкциями, словно редкая, порванная горная цепь, протянувшаяся от горизонта до горизонта… Но и между отдельными мегаполисами не было ни одного квадратного метра чистой земли, – все обозримое пространство покрывали сложнейшие инфраструктуры, которые век за веком наслаивались друг на друга, образуя немыслимый техногенный панцирь, в структуре которого глаз уже с трудом различал отдельные элементы…
Дороги, трубопроводы, воздухозаборники, системы откачки отходов и подачи воды – все это казалось металлопластиковой коростой, покрывающей