– Даже не знаю, что сказать, – Стас положил фотографию на край журнального столика и растерянно развел руки в разные стороны, – у нас с Наташкой всё как-то сразу получилось: свадьба, потом дети… А другого опыта у меня не было, Сень, так что извиняй. Даже не знаю, чем помочь.
– Да мне никто здесь помочь не сможет, Стас, я все понимаю… – рюмка коньяка резко запрокинула назад голову историка. Он вытянул ноги и хмуро стал изучать рисунок на ковре.
Лёшка приблизился к друзьям и протянул руку к фотографии:
– Позволите?
Историк безразлично пожал плечами, а Стас, в знак согласия, молча указал на нее рукой. На любительской черно-белой фотке веселилась шумная компания. На переднем плане выделялась симпатичная молодая брюнетка, танцующая что-то явно зажигательное. Даже сквозь черный и белый цвет фотографии пробивалась игривая синева светлых глаз, резко контрастирующая с темным цветом волос. Стройная фигурка танцующей девушки на том же контрасте выгодно подчеркивала её высокую грудь. Стоявшие полукругом несколько человек одобрительно хлопали в ладоши. Немного сбоку на диване расположился наш историк, которого можно было опознать только по шапке взъерошенных волос, и в другом углу того же дивана сидела молодая женщина, миловидная блондинка в строгом брючном костюме с гладкой прической, закрученной сзади в тугой узел. Было заметно, как она с легкой ироничной улыбкой на губах наблюдала за танцующими, тогда как Семен Андреевич выглядел явно мрачно-насупленным и не отрывал взгляда от соблазнительной брюнетки. «Диагноз ясен» – Самойлов кинул последний взгляд на эту грудь и талию. Вслух же сказал следующее:
– Понятно.
– Что именно понятно молодому поколению? – смеясь, удивился Стас и потянулся за чашкой с чаем.
– Я возбудился, – просто ответил Лёшка.
В небольшой комнате стало слышно, как секундная стрелка часов мерно чеканит свой шаг. Семен Андреевич грозно сдвинул брови и уже формулировал гневную тираду для наглого и разнузданного недоросля, но его опередил Стас, дипломатичность которого очевидно передалась по наследству от предков из далекого Иерусалима:
– В шестнадцатилетнем возрасте я тоже был легкораним и не менее легковозбудим… – сказал он с объяснительными интонациями и заразительно засмеялся, едва не расплескав чай на ковер.
Лёшка же присел на корточки напротив Семена Андреевича «Грозного» и протянул ему фотографию:
– Извините, но я так и не понял – Вы хотите благополучно жениться или найти для себя возбуждающую вас девушку?
Историк поперхнулся от негодования, равно как и Стас, который в прямом смысле закашлялся от попавшего в не то горло чая:
– … он хочет… он … он хочет возбуждающую жену… но это невозможно! – плотное тело Стаса сползло с кресла и билось в конвульсиях так, что потеряло тапок с правой ноги.
Историк возмущенно вскочил с кресла и решительно собирался покинуть квартиру, в которой обитали наглецы и насмешники, но Лёшка остановил его примирительным жестом:
– Семен Андреевич, вы же умный человек и должны были сразу понять, что ваша избранница не собирается замуж… ну, по крайней мере, сейчас.
Историк застыл в коридоре и обернулся к Самойлову:
– И с чего такие умозаключения?
– Посмотрите сами. – Лешка еще раз ткнул пальцем в фотографию. – Она молода, привлекательна, ею все восхищаются. Она не хочет всего этого терять. Ей всё это очень нравится. У нее куча поклонников, и Светлана чувствует себя среди них, как рыба в воде. А что вы ей предлагаете взамен? Кастрюли, пеленки и воскресные дни в кругу семьи? Как бы вы сами отнеслись к предложению с завтрашнего дня преподавать вместо истории физкультуру?
Семен Андреевич остановился, осмысливая услышанное, и растерянно оглянулся на Стаса. Тот в свою очередь, прекратил ржать, сел обратно на кресло и задумчиво выпятил нижнюю губу. Историк посмотрел снизу вверх на юного переростка и тихо спросил:
– И что прикажешь мне делать?
Лёшка прислонился к стене и ответил с совершенно взрослой улыбкой:
– Вариантов несколько. Первый – он разогнул большой палец – дождаться, пока ваша пассия повзрослеет, и только тогда сделать ей еще одно предложение. Правда, есть предчувствие, что это будет не скоро. Возможно даже, вы станете брачующимся пенсионером. Второе – перед носом историка возник указательный палец – начать заниматься современными танцами и встать в строй поклонников в ожидании милости от королевы. Я, наверное, так и поступил бы. Освоил бы не только современные, но и бальные танцы, чтобы милость чаще перепадала…
– Алексей, я понимаю твой искрометный юмор, но это неприемлемые для меня варианты. Ни тот и ни другой, – он ответил устало, – я, к сожалению, безответно влюблен и ничего с этим поделать не могу. Ситуация патовая, – рука снова потянулась к дверному замку.
– Рано сдаетесь, Семен Андреевич. У этой проблемы существует решение и не одно.
– Я что-то упустил? – было заметно, как историк мучительно пытается схватиться даже за соломинку. Тем не менее, он отставил в покое дверную ручку. – Решений даже несколько?
– Ну да, – спокойно глядя ему в глаза, ответил Лешка. – Есть правильное решение и неправильное. Начну с последнего. Если вы поменяете килограммы интеллигентности на килограммы брутальности и перейдете к решительным действиям, то эти бастионы. – Лешка помахал фотографией, – продержатся недолго. Таким девушкам нравятся сильные и независимые личности. Вопрос в другом. А вам это надо? Сделаете только хуже и для нее и для себя. Через некоторое время она поймет, что вышла не за того и постарается любым способом изменить свою судьбу. Вы же, как тонкая натура, начнете топить свою боль сначала в коньяке, а потом в более дешевых напитках. Не вы первый и не вы последний. Хотя, безусловно, сможете решить сиюминутную проблему.
По лицу историка было заметно, что Лёшкины слова зацепили его за живое. Он сам неоднократно думал об этом, просто раньше никак не мог принять конкретного решения:
– А каким, по-твоему, должен быть правильный шаг?
– А кто эта блондиночка? – Самойлов ответил вопросом на вопрос и еще раз указал на фотографию.
– А … эта… – историк провел рукой по шевелюре, – это Надежда Лазарева, тоже с нашей кафедры. Ей лет тридцать, не больше. Хороший, добрый человечек. По-моему, была замужем, но там какая-то грустная история вышла. Муж загулял вроде, а она тогда совсем юной еще была. Короче, с тех пор мужчин избегает. Синий чулок, одним словом. Да причем