- А ты, человек, иди на улицу, тоже ...зеленью станешь. Обещаю, - проговорил со шпилькой.
Он, болезный и пошёл.
Приложился к водичке. Божественный нектар, право слово. В теле такая гибкость образовалась. Напился досыта, самочувствие резко улучшилось, до разлития в воздусях полного благолепия.
Прислушался. В коридорах почты и на улице было тихо. Постоял, подумал и пришёл к простому выводу, что Буратино были не моими.
- "А мы тебя как Карабаса-Барабаса, троллить будем!" - заявили мне деревяшки виртуальные.
Поёжился и вышел снова во двор, потому что в здании стоял запах медикаментов. Голова немного ныла, но ноги держали тело. Неплохо, после "копирования-то". Плохо. Audi не увидал. Вместо "немца" стояла "японка" - "Ниссан" Микра красного цвета.
"Да-а, это крошка не для мачо. И хозяйка, хе-хе, небось, из кооператива "Сосульки".
Повернул голову, выискивая чела с причёской аля Котовский. У гаража он стоял, рядом с авто - помесью УАЗ-буханки и Газели - грузопассажирской, полно приводной и зелёной по цвету. Подошёл поближе, и не зря - машинка дала подсказку. К стеклу были прикреплены две картонки в пластике - талон ТО и водительское удостоверение на имя - Борисова Ивана Николаевича, аббревиатура - БИН. С фото смотрела мордаха моего незнакомого коллеги. Подсказала, но сам полноприводный оказался с секретом. На радиаторной решётке сверкал серебром, положенный на бок ромб из которого выбивались золотистые буквы - ЗиР. Номер был - П22 554ДК. Шофёр уже был в светлой безрукавке. И руки Николаевича, покрывали затейливые разноцветные татуировки.
"Прямо филиал Третьяковки в хутуне Большие Бзюки на статуе бога Зевса, бритого", - подумал так и успокоился. Потому что незнакомцем он перестал быть. И мог стать 100% союзником. Всё это было итогом мгновенного "узрения брата по общежитию". Мои переживания отодвинулись за границы почты.
- Рома, блин, куда мы попали? - пробасил Николаевич.
Пожал плечами, посмотрел в глаза шофёра. Там был испуг, но такой какой-то притушенный.
"Опасения я тебе сейчас собью, пацан". - Слушай, э, мистер БИН, а не сходить ли нам в разведку-с?
- Опьять, ...а ты, не Рома, ты - Рэмба, недоделанный, - мистер, сумев соединить два слова вместе, разобиделся. - Рэмба, недоделка деревянная! Смятения из глаз мистера испарились, там уже был гнев и молнии, как из Зевса.
- Николаевич, пойдём, осмотримся, а?
-С тобой только в разведку ходить! - бросил Николаевич и по дуге, обходя меня, болезного, пошагал смотреть соседский двор.
Поплёлся следом отпечатком. Борисов щелбанами проверил натуральность горшков, висящих на рогулях изгороди, а я заглянул за изгородку. Увидел просторный дом под камышовой крышей, с толстыми стенами белёными известью, с малыми окошками и синими наличниками, скотский баз, халупки и местную газонокосилку - рогатую козу. Двор был весь в травке гусиные лапки и цветущем полевом вьюнке. А на крыльце сидел рыжий кошак. Глаза кота бальзаковского возраста были испуганными. Николаич фыркнул, зыркнул по сторонам и молча пошагал к "Микре". Я за ним. Получался зигзаг разведки. Разглядывая машину спереди, Николаич меня обвинил:
- Плохой из тебя разведчик, Рэмба.
- Это почему же?
- Ты, Матроскин, на номер посмотри. Внимательно посмотри.
"Номер как номер. - Е470ЮТ, 161 регион и триколор". Плюс косая надпись - "Потому что я девочка мне можно". Я отмахнулся и спросил:
- Прихватизировать будем?
- Чево? - уронил Николаич. Если судить по лицу такое словечко он не знал. Как и приватизацию лихих 90-х. Зато тут были новая почта и новенькая почтовая машина.
"Эх! А, включаем нейтральную".
Молча, вышли на бульварную дорожку, осмотрелись. Пооглядывались и пошли к порожкам почты. Людей было не видно, поэтому осматривали объекты вплоть до местного Солнца. Солнце находилось в фазе обеда и сиесты. А справа и перед нами, постройки были похожи на рассмотренное подворье. Слева, сквозь каштаны - парк с колесом обозрения и оградой, магазин " Мебель" и РДК из нашего времени.
- А где кафешка? - Николаич показал рукой на место рядом с "Мебелью". - А это что? - рука указывала на соседское здание за почтой.
"Мебель" появилась года два назад. Там у меня. А небольшой домишко - лет сто назад. Смолчал. Ибо меня вывески заинтересовали. На почте значилось - ЕВРАЗИЙСКАЯ КОНФЕДЕРАЦИЯ. ПОЧТОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ г. ЯСНЫЙ. На другом, уменьшенной и состаренной копии почты - ПОЧТА. ТЕЛЕГРАФЪ. ст. ЯСНАЯ. Ясный, Ясная, мне было ничего не ясно. Из двери старой почты, неожиданно для нас, вышли два мужика. Увидели нас, открыли рты и обалдевшие упрятались за дверь, мелко крестясь.
"Судя по одежде мужиков и алфавиту, нас перекинуло в год эдак 1912", - мысль была чёткая и в барашках. "М-да. Стародавние почтовые не признали новых почтовых. Как бы".
- Дядьки нас забоялись, - сказал Борисов, - А вот у нас стадное чувство, хе-хе, имеется. Плюс, спетый коллектив. Невнятное бу-бу и пошёл назад.
А во дворе почты, пока я разглядывал "усатого Штирлица" - соседского кота, который принюхивался к новым запахам, закатил "Микру" в гараж. "Да, Борисов - мародёр!"
- Значит так, у лялек игрушка есть. Пойдём, Ромыч, порадуем девочек, - промурлыкал гешефтмахер, кладя в карман ключи от малолитражки.
Вошли опять в здание почты, Борисов закрыл на засов служебный вход. У меня перед глазами промелькнула какая-то схема, но запомнил только несколько ядовито-зелёных стрелочек. Удивляться было лень. Шёл по коридору за насвистующим Николаичем и рассматривал двери с аккуратными наклейками. На одной было - "Склад", дальше - "Транзитная". Имелся также новенький пожарный щит напротив таинственной железной двери со строгой, охранительной надписью: "Посторонним вход строго запрещён". Прошли в дверь операционного зала, и Борисов насвистывать, перестал, видимо осознал, что новости для лялек будут, не очень благосклонно оценены и восприняты.
"А потом, вероятно, будет женская истерика. Реально конкретная. И тут я, сбоку припёку. А что за коллеги?"
- Вот. И потянуло его в прайд! - фраза. Не моя, папой Карлой клянусь!
Немного топ-топ, дошли до двери с табличкой: "Комната отдыха". Николаич раззявил дверь и, оставив её открытой, шагнул к столу. Я остановился на пороге.
"И это мой прайд?" За накрытым белой скатертью овальным столом сидели три женщины, лицом к нам. "Симпотные тётеньки - синеглазки! Одна - майор, а те младшие - ефрейторши". Тётя-майор, с волевым лицом, привыкшая "повелевать" женским коллективом, носила на голове замысловатую причёску цвета "рубин RF5", молодые были натуральными блондинками, с опрятными причёсками. Осмотрел комнату. Холодильник "Indesit", кухонный стол-тумба, микроволновка "Rolsen", музыкальный центр и тульский самовар, пустые тарелки, бельгийский линолеум.
"А хорошо сидят. Чай кушают". Мой живот, тут же, спел "песню голодного динозавра".
- Сидим, чай кушаем? - моими словами спросил дамочек Николаич.
- Ты