ОБЩЕСТВО С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ «БАШНЯ»
ТЕЛЕФОНЫ
+7912-91-435-46
+7909-905-5656
ПОЧТА ДЛЯ СООБЩЕНИЙ:
INFO@BASHNYA.RU
ПО ВОПРОСАМ ПОСТУПЛЕНИЯ ПЛАТЕЖА, ВЫ МОЖЕТЕ ОБРАЩАТЬСЯ НА ЭЛЕКТРОННУЮ ПОЧТУ OPLATA@BASHNYA.RU ИЛИ В КЛИЕНТСКИЙ ОФИС ПН-ПТ (9:00–18:00)
ПО ВОПРОСАМ ОТКЛЮЧЕНИЯ УВЕДОМЛЕНИЙ НА ВАШ НОМЕР, ВАМ НЕОБХОДИМО НАПИСАТЬ ЗАПРОС НА ПОЧТОВЫЙ АДРЕС КОМПАНИИ.
ВНИМАНИЕ! НОВЫЙ ПОЧТОВЫЙ АДРЕС ООО «БАШНЯ»: 166322, Г. СЕВЕРО-СТРЕЛЕЦК, УЛ. 3-АЯ ЛИНИЯ, Д.31, ЛИТ. А, ОФИС 12
* * *Вокруг сгрудились мусорные баки, стенает машинная сигнализация.
Поначалу мерещится, будто сирена завывает лишь в моей голове, но с каждым шагом звук приближается — разрастается, заполняет пустые улицы, резонирует и бьёт молотом по барабанным перепонкам.
Из канализационной решётки валит пар, сквозь белые клубы проступает табличка адреса на здании. Если верить ей и обрезкам красной ленты на столбиках крыльца, это 3-ая линия, 31 дом.
Новый «офис».
Дальше в полумраке обрисовывается силуэт визгливого автомобиля: к антенне привязаны воздушные шарики, на дверце светится люминесцентная наклейка с каменной башней.
Ну, привет.
По инерции, как древний автоматон, завод которого никак не закончится, я подхожу к дому 31. Новенькие двери украсили теми же воздушными шариками: синими, жёлтыми, фиолетовыми. Шарики покачиваются, гулко стучат друг об друга.
Любим «посмеяться»?
Плохо соображая, что делаю и зачем, я расстёгиваю ширинку, напрягаюсь. Раскалённая струя ударяет в домофон и растекается веером к крыльцу, волна облегчения проходит по телу.
Смешно же? А?
Я от души поливаю переработанным «Спрайтом» и дверь, и шарики, и ручку, а потом боковое зрение улавливает сдвиг в облаках пара. Мурашки колючим тросом проходят по спине, струя опадает.
Если полумрак не обманывает, в окно машины, где работает сигнализация, по пояс залез парень. Он будто забыл телефон или другую вещь в салоне. Я поспешно убираю хозяйство, и тут что-то гнилое, мерзкое вскипает в солнечном сплетении.
— Эй! — с издёвкой ору я сквозь волны сигнализации и пара. Ору прежде, чем обдумываю слова, прежде, чем сказал бы «мама», и сам себе удивляюсь.
Парень не реагирует. Не знаю, видит ли он меня, потому что я вижу только чёрный силуэт на грязно белом фоне. Вот силуэт дёргается, выпрямляется и деревянным шагом уходит прочь.
Ну и ладно, хватит на сегодня.
Хватит.
— Ты оглох? — с надрывом, с огнём в груди кричу я и неожиданно для себя самого устремляюсь следом.
Облака тёплого и душного пара окутывают с головой, видимость падает до нескольких сантиметров. Когда я прохожу мимо машины, окно с водительской стороны оказывается разбито. Под ногами жалобно хрустит триплекс, поскрипывают воздушные шарики, и разум походя отмечает некую нестыковку.
— За чужими долгами так же бегаешь?
О да, сегодня моё красноречие бьёт рекорды. Силуэт парня сворачивает в тупичок, сигнализация смолкает, и в этой странной, плывущей, белёсой тишине я ускоряю шаг.
Сердце бьётся в груди, дыхание спирает. Небо перекрывает сумрачный закуток. Дальше ни черта не видно — идти глупо, глупо, даже по сегодняшним меркам.
— Эй там…
На этот раз что-то острое упирается мне в живот. Нож?
— Уёбывай, — шёпотом ветра доносится из полутьмы.
Язык парализует от страха, ноги едва не подкашиваются, а потом издалека, словно гром пробегает по крышам, накатывает ярость.
Я вколачиваю по руке с ножом — не видя, по наитию. Из темноты раздаётся шорох, будто от моего удара парень оступился, и тут же резкая боль обжигает левый бок. Нож грубо скребёт по рёбрам, скребёт, скребёт, и я вламываю кулак со всей дури туда, где слышался голос. Костяшки пальцев встречают что-то тёплое, твёрдое, запястье пронзает от боли. Для равновесия я шагаю назад, на улицу с машиной.
Не знаю, как дальше себя вести. Не знаю. Не то отдышаться, не то бежать, рискуя получить ножом в спину.
Драться? Пока не забьём друг друга до смерти?
Я — за Диану, а он? За зарплату? За чужие долги?
Ноги дрожат от напряжения и, кажется, вот-вот надломятся. Завывают сквозняки, над головой поскрипывают ржавые петли. Легкие горят без воздуха.
Раздаются неуверенные шаги. Грязные кеды пересекают линию тени — вытаскивают из хмари подворотни тонкие ноги, обтянутые дырявыми рейтузами. Полощется на ветру рубашка в красную клетку. Косая чёлка вьётся чёрными прядями и то закрывает, то открывает уголёк глаза.
Это, блин, не парень. Это перепуганная девушка, которую обстригли под мальчика, и вместо ножа она стиснула топор.
Что-то… в груди ёкает, как будто летишь вниз на качелях. Сквозь адреналиновые волны я рассматриваю бледное лицо напротив и отступаю ещё на шаг.
Топор… осколки триплекса… разбитое окно…
Сердце раз за разом пропускает удары, будто внутри него разверзается холодная могила. Грудь полыхает огнём, в глазах темнеет, а я всё не дышу — знаю, что надо, но боюсь пошевелиться.
Если обрезать и выкрасить чёрным волосы, если добавить приступы лунатизма, пропавшую маму и разбитую до крови губу, и месяцы невзгод, где каждый день считается, как у собаки…
Забыв обо всём, я шагаю вперёд и обнимаю её. Топор с грохотом падает на асфальт.
Диана.
Господи, это Диана.
Книга вторая
Птицы во мгле
Я подошёл, и вот мгновенный,Как зверь, в меня вцепился страх:Я встретил голову гиеныНа стройных девичьих плечах.На острой морде кровь налипла,Глаза зияли пустотой,И мерзко крался шёпот хриплый:«Ты сам пришёл сюда, ты мой!» «Ужас», Н. Гумилев
Сон первый
Цветы лучше пуль
Слушайте, вы же знаете выражение «олень в свете фар»? Если не знаете, суть такая: по ночному лесу едет машина, к ней на дорогу выходит рогач, попадает в свет фар и застывает, как… как холодец. Ага, наверное, это не лучшее сравнение для подобной ситуации, но оно неплохо изображает консистенцию животного после свидания с бампером.
Шансов выжить — ноль.
Вы решите, что парнокопытное тупит, раз не убирается с дороги. Но по факту оно:
а) ослепло от света,
б) думает.
В самом деле думает: бежать или нет? Крупная угроза или маленькая? Быстрая или медленная?
Ни черта не понятно, и два белых шара с рёвом надвигаются из темноты.
Сейчас Диана смотрит на меня как этот самый олень, и я отвечаю тем же. Челюсть трясёт, в ушах звенит, в голове пусто. Вакуум. Шаром покати. Столько времени, эмоций и сил кануло на поиски, что мне необходима перезагрузка, как компьютеру.
Пряди смоляной чёлки Дианы подрагивают от ветра и то закрывают, то открывают лицо. В ранке на нижней губе собирается багровая капля, соскальзывает вниз по подбородку и падает в лужу под ногами.
Хлоп.
Хлоп.
Чёрные, нефтяные глаза Дианы расширяются, рот приоткрывается.
— Губку-Боба зарезали, — чистым, звонким голосом говорит она.
— Эф-ф… Че?
Смысл и звук слов доходит издалека, как из-под воды. Я медленно опускаю взгляд и осознаю, что до сих пор обнимаю Диану. Нет, не обнимаю — стиснул её плечи, будто держу над пропастью, почти вдавил в лоскуты от балахона Губки — Боба, красные, мокрые, тяжёлые от крови.
Руки мои разжимаются,