Это была очень длинная для Гарольда речь, причем все видели, что он не просто словами сорит, а говорит то, что думает. Более того, простолюдинов она удивила, даже обескуражила.
– Хорошо сказано, – произнес немного смущенный Ромул. – Мы-то только «за», да?
Он обвел взглядом лица своих товарищей, те покивали.
– Но сразу предупреждаю – всякие рюшечки и кружева одевать не буду, – вставила-таки свою шпильку Фриша. – Я себя уважаю.
– Надевать, – поправила ее Луиза и добавила: – Мы подберем тебе хороший костюм, не волнуйся. Тебе понравится.
Кстати, тот вечер мне запомнился не только речью Гарольда, но и еще одним разговором, который точно не предназначался для моих ушей, я его услышал случайно. Нет-нет, правда, совершенно случайно.
Дело в том, что где-то через час после того, как все угомонились, я проснулся и отправился по ночным делам в кустики, окружавшие поляну, где мы заночевали. И невольно стал свидетелем разговора, происходящего между Амандой и Гарольдом, которые тоже, как выяснилось, не спали.
– Надо же, – говорила ему Аманда. – Не подозревала в тебе таланта оратора и лидера. Ты всегда был вздорным мальчишкой. Только и знал, что дерзить отцу, хлестать вино в кабаках и брюхатить фрейлин ее величества, с мужьями которых потом дрался на поединках. И на тебе, такие речи.
– Я и сейчас не против выпить вина и прижать в темном углу какую-нибудь красотку, – хмыкнул Гарольд. – Но, увы, не то нынче время. Понимаешь, тогда я был один, если можно так выразиться. На мне не висела ответственность за других. Сам пил, сам брюхатил и сам дрался. Сейчас все по-другому. Знаешь, я никогда особо не слушал своего отца, наверное, потому что не понимал до конца того, что он хотел до меня донести. А он не раз мне повторял: «Не страшно умереть самому, страшно, когда по твоей вине умрут те, кто шел за тобой».
– Теперь понял? – очень серьезно спросила у него Аманда.
– Ты знаешь – да, – помолчав, сказал ей Гарольд. – В целом. Вот только до конца очень не хочется эту истину прочувствовать.
– Если ты не сопьешься и тебя не прикончит на поединке какой-нибудь рогатый муж, то у тебя есть шансы стать настоящим лидером. – Аманда, наверное, в эту минуту положила руку ему на плечо, хотя я этого и не видел, но почему-то так решил. Мне вдруг стало очень обидно. Не неприятно, не больно, а именно обидно. Странное чувство, я его раньше не испытывал. «Кто обижается, а не мстит, тот долго не живет» – так говорили в нашем квартале. – Таким, за которым пойдут люди. Не из-за страха, не ради выгоды, а из уважения и даже любви.
– Никто за мной не пойдет, – фыркнул Гарольд. – Некому идти. По праву наследования некому, ты это не хуже меня знаешь. Я слишком люблю своего брата, чтобы желать ему зла или подстроить несчастный случай, который приведет к его смерти. А он любит меня и готов совершить глупость вроде отказа от наследства, которая развяжет руки нашему с тобой общему родственнику. И вот тогда – жди беды.
– Да знаю, знаю. – Аманда зевнула. – Вот что я скажу тебе, братец, – оба мы с тобой дураки.
– Ты так точно. – Гарольд по-мальчишески хихикнул. – Смотри, Фюрьи уведет у тебя фон Рута, утащит к себе в Асторг и женит его на себе. И что ты тогда будешь делать? Ловить венок невесты? Я Эраста знаю, он всех на свадьбу пригласит и тебя тоже. Не будь дурой, сестрица, не совершай ошибок Люсиль.
– Сам ты! – Аманда, судя по голосу, разозлилась не на шутку. – На кой мне этот твой Эраст! Тем более если он такой дурак, что не видит ничего! И ты дурак, Монброн! И уши у тебя холодные!
Я еле успел вернуться на свое место и закутаться в одеяло.
«Вот те на! – скакали у меня в голове мысли. – А они родственники! А еще она так разозлилась! С чего бы это?»
Обида ушла, на душе стало очень тепло и приятно, и даже тот факт, что Аманда Гарольду ничего определенного, по сути, не ответила, меня не смущал.
А вот еще интересно – в каком колене они родня и кто такая Люсиль?
Впрочем, это было и не столь важно. Гарольд – мой друг, Аманда… Она тоже мой друг. А родня они, не родня, это дело десятое. Так даже лучше выходит, Монброн мне, если что, соперником не будет. А то у меня против него шансов-то ноль! Мне было как-то неприятно при мысли о том, что он может приударить за Амандой. Дискомфортно как-то.
С такими размышлениями я и ехал вместе с остальными через лес, который, по идее, был последним лесом на границе герцогств. По крайней мере, так сказал Гарольд.
– Вот он кончится – и перед нами откроется вид на Стийю, одну из самых широких рек Рагеллона, – вещал он громко, так, чтобы слышали все. – Там на паром – и все, мы в Центральных королевствах.
– Да ладно, «широких», – скептически передразнил его Карл. – Видел я эту Стийю, когда в Вороний замок ехал, ничего она не широкая. Ну да, не узкая, но парома я не заметил. Мост был, это да.
Мост и я помню.
– Это потому, что вы, как и я, ехали выше по течению, – объяснил Гарольд. – А мы-то сейчас гораздо ниже. Так что тут и паром есть, и красота неописуемая, ну, если верить рассказам моего наставника по географии. Собственно, его уроки да уроки наставника по фехтованию я в детстве и посещал с удовольствием, остальное мне было неинтересно. Вот и помню кое-что.
Ну да, так и было. Не в смысле образования Гарольда, а в смысле нашего маршрута. Мы значительно отклонились от тех путей, по которым я прошлым летом ехал в компании мастера Гая и Агриппы, потому места были мне совершенно незнакомы.
Вот только спокойно доехать до реки нам, увы, не дали.
Глава 4
Первый арбалетный болт, свистнув, сбил шляпу Гарольда, возглавлявшего отряд, второй же зацепил Ромула, который, тонко вскрикнув от неожиданности, дернул узду своей лошади, подняв ее на дыбы, а после кубарем полетел на землю.
– Засада! – проревел Фальк. – Разбойнички!
– Арбалетчики! Не стоим