– Сволочь он, – выкрикнула Рози. – Гад! Предатель! Девчонке год где-то, да девять месяцев ее вынашивали. Значит, он ее тогда сделал, когда мы в Силистрии были. Мы! Оба! Выбрал момент и, значит, в постель твоей сестрицы нырнул, потаскухи так… Угмп!
Судя по всему, Эбердин зажала моей невесте рот, а по ее невольному вскрику я сделал вывод о том, что разъяренная Рози пустила в ход зубы.
– Де Фюрьи, прошу тебя, выбирай выражения, – помрачнел Гарольд. – Луара уже давно преклонила колени у Престола Владык, и где именно ее душа находится сейчас, ведают только они. Но это не означает, что память о ней тоже мертва. Это была моя сестра, она принадлежала к роду Монбронов Силистрийских, и ты не имеешь права порочить нашу честь. Да, род почти прервался, собственно, я и эта кроха являемся последними его представителями, но…
– Она больше не будет, – пообещала Эбердин. – Рози, не вертись. Потом отрежешь своему фон Руту мужские причиндалы, я даже кинжал свой тебе для этой цели одолжу, поверь.
Ого. Стало быть, невесело моим друзьям в Силистрии пришлось. Если Монбронов вырезали под корень, то дела там еще те творились.
– А Унс? – зачем-то спросил я. – Он как?
– Все мертвы, – буркнул Монброн. – И Унс, и Борн, и наш славный король, который тебе так понравился. От моей страны осталось только ее название, да и то, думаю, ненадолго. Скорее всего, в ближайшее время ее переименуют в Силистрийский Асторг, или в Асторг Силистрийский, уж не знаю, что вернее. Теперь земляки де Фюрьи – хозяева наших бывших морей, земель, виноградников, замков и всего остального. Почти все представители старых фамилий уничтожены. Мы выбрались оттуда чудом, по-иному не скажешь.
– Если бы не Два Серебряка, то и не выбрались бы, – заметил Эль Гракх, который уже отхватил от окорока кусок и теперь его жевал. – Отчаянный был дядька, да помилуют его душу Владыки. Так по нему и не скажешь, а на деле… Ух!
– Долгий рассказ. – Монброн покачал девочку, которая начала сонно похлопывать глазами. – Но прежде…
– Меня зовут Крис, – сказал я, ощущая себя как в детстве, когда я впервые сиганул в воду с Королевского Утеса, что высился над портом Раймилла. Если у мальчишки с улиц моего родного города имелось желание доказать все остальным, что ты чего-то стоишь, то начинать следовало именно с этого. Прыжок с утеса был пропуском в темные подворотни и тайные подземные переходы города. Смог, сиганул – значит, не совсем ты тютя и тряпка, с тобой можно начинать разговор. Постоял, повернулся, ушел прочь – все, ты не свой, ты не наш. И второго шанса у тебя не будет. Я прыгнул, хоть было очень страшно. Так же, как сейчас. – И я вор. Самый обычный вор из трущоб.
– Ты чего, настоящего фон Рута обокрал, что ли? – изумился Фальк. – Вот дела!
– Да нет, – отмахнулся я от него. – Настоящего убили там, в Раймилле, где я с рождения жил. А меня на его место запихнули.
– Что и требовалось доказать, – с чуть истерическим смешком сообщила всем Миралинда. – Все как Унс сказал. Помните? «То, что ваш приятель не тот, за кого он себя выдает, я сразу понял, как с ним познакомился, только рассказывать никому не стал. Не мое это дело».
Ну да, он же умеет ложь чувствовать. Умел, если вернее…
– Зато ясность появилась, – бодро заметил Эль Гракх. – А то все гадали, кто ты такой есть.
– К Ворону в ученики не рвался, мне просто выбора не оставили, – продолжил я, решив закончить все объяснения здесь и сейчас, причем желательно побыстрее. – Езжай без разговоров, вот и все дела. Ну а дальше вы все знаете сами, чего зря воздух сотрясать? Мы же не разлучались почти никогда.
– Не все! – взвизгнула освободившаяся Рози. – Вон, нашел ведь момент, размножился!
И это она еще не знает о моих шашнях с Амандой. Лишь бы Фальк сейчас чего не брякнул.
– А кто был тот, что все это устроил? – поинтересовался Эль Гракх. – Кто тебе выбора не оставил?
– Гай Петрониус Туллий, – неохотно выдавил из себя я. – Запугал, гад такой, одним заклинанием крови. Мол, если я дернусь, то тут мне и конец, сожжет меня магия дотла. Убедительно все сделал, я ему почти до третьего года обучения верил, между прочим, пока сам во всем не разобрался. Но помогать – не помогал. И учителя не предал, поклянусь чем хотите! А потом вообще все ему рассказал.
– Я тоже, – мягко произнесла Магдалена. – Меня к нему Эвангелин послала. Эта госпожа, знаешь ли, тоже умела убеждать, особенно в той части, которая касается здоровья и жизни родителей. Вроде она мягкая, добрая, а внутри такой стальной стержень! Правда я, в отличие от тебя, на самом деле урожденная ле Февр, но по сути это ничего не меняет.
– А я все равно его Эрастом буду звать, – заявил вдруг Карл. – Я привык. Настоящее это имя, не настоящее – какая разница? Все равно другое не запомню.
– И я, – поддержала его Эбердин. – Да не дергайся ты!
– Хочу назревшую проблему с именами вот этого поганца решить, – просопела Рози. – Нет человека – нет проблемы!
– Угомонись, де Фюрьи, – посоветовал ей Гарольд. – Скажи, кто среди нас безвинен? Так, чтобы вообще? Никто. Ну случилось и случилось, провели мужчина и женщина вместе одну ночь. Бывает. Он все равно твой, это знают все. Да и если бы не то, что произошло с моей страной и с моей сестрой, про отцовство Эраста никто бы так и не узнал.
Я повернулся к девушке, рвущейся из рук горянки, и кивнул. Та, впрочем, меньше после этого извиваться не стала, но хоть зверский оскал с лица пропал, и на том спасибо.
– Эраст, держи, – сказал Монброн, и когда я снова развернулся к нему, он протянул мне ребенка. – Теперь это твоя ноша. Ты отец, тебе решать ее судьбу, так будет справедливо.
Я не нашелся, что ему ответить, приняв на руки теплый увесистый сверток, в котором причмокивала губами моя дочь.
Наверное, я должен был испытать прилив чувств, мое сердце обязано было налиться нежностью к этому маленькому беззащитному существу, за жизнь которого я теперь несу ответственность, еще стоило бы поблагодарить богов за то, что мой род не прервется, случись чего, но…
Лично я ничего такого не испытал. Абсолютно. Ну ребенок и ребенок, мало ли я их видел? У нас в Раймилле портовые шлюхи каждый год как крольчихи рожали, иные новорожденные умудрялись выжить, но большинство умирало, не дотянув до года, и их тела выбрасывали в море, согласно традиции.
А первое, что мне пришло на ум, так это непристойная ругань. Почему? Да потому что не вовремя все это