Внутри здания было прохладно и куда менее многолюдно, чем на рыночной площади.

Еще там обнаружилась просторная площадка, видимо, для ожидающих аудиенции, лестница, ведущая наверх, и четыре свирепого вида араба, стоящие около нее, причем неплохо вооруженные.

С левой стороны у каждого из них висели широкие кривые сабли без ножен, справа болтались интересного вида кобуры — широкие, почти прямоугольные, причем висели они не на поясах, а на ремешках, переброшенных через плечо. Это какого же размера там пистолеты? Любопытно было бы на них глянуть.

— Куда? — рыкнул на скверном английском один из них, с массивной золотой серьгой в ухе.

Значит — есть тут все-таки золото? А Грэй сказал, что ничего подобного они не нашли.

— Туда, — показал на лестницу я и повернулся к Тору. — Ведь туда?

— Не совсем, — ответил «волк». — Не так все тут просто.

Он сделал несколько шагов вперед и сказал арабу, который уже положил руку на кобуру:

— Пошли кого-нибудь наверх, к владетелю Али-Садаху. Где-то там сейчас находится человек по имени Лев Антонович, пусть ему скажут, что прибыл его повелитель.

Одессит за моей спиной присвистнул, Фрэн хихикнула — видно, её рассмешило само слово «повелитель». Видимо, не слишком оно вязалось у нее с моей персоной.

— Все верно, — тихонько сказал Голд. — Другая ментальность. У них нет понятия «командир». Тор?

— Да? — вернулся к нам «волк», убедившись в том, что один из арабов отправился наверх.

— Понимаю, что в двух словах всего не расскажешь, но пока к нам не присоединился Оружейник, освети нам хоть краями — что здесь вообще за место? — попросил его Голд, как всегда опередив меня.

— Может, лучше дождемся? — и Тор мотнул подбородком в сторону лестницы.

— Это — само собой, — вступил в разговор я. — Но мне бы хотелось услышать разные точки зрения на один и тот же вопрос. И потом — ты сказал, что его как-то начало заносить. Поясни свои слова. Нет, если есть желание сделать это при Оружейнике…

— Моя точка зрения не меняется от его присутствия или отсутствия, — пожал мощными плечами Тор.

— Уважаю за позицию, — без тени иронии произнес я. — И, тем не менее — чего зря время терять? Пока его найдут, пока он спустится к нам… Давай, рассказывай.

Тор понятливо кивнул, и мы отошли от арабов-охранников, которые с интересом прислушивались к нашей беседе.

Первое, что произнес Лев Антонович, войдя в город, было:

— Недооценили мы их потенциал. Ошибочка вышла.

Это относилось не конкретно к мощным стенам вокруг Нового Вавилона, или к народу, который мотался по улицам, или даже к инфраструктуре. Это было признание того, что он неверно оценил ситуацию в целом.

Впрочем, я его понимал. Я изначально был уверен в том, что это не слишком большой городок, в котором живет двести-триста человек и который пытается доказать, что он самый большой в этом мире, имитируя то, что мы оставили на том свете.

Даже рассказы Щура не разрушили у меня уверенности в этом, только поменяли картинку в воображении, заменив ее на более глобальную, да подкорректировали численность населения. И в этом была наша общая с Оружейником ошибка — в прогнозировании ситуации. Штука в том, что тут никто ничего имитировать не пытался. Те, кто взял власть в свои руки в этом месте — они сделали то же, что и мы, они просто начали жить в новых условиях, строя то, что приемлемо для этого мира, практически не оглядываясь на предыдущий опыт умершей Земли, особенно в части моральных и этических норм.

Рынок же Оружейника и вовсе поверг в состояние восторга, смешанное с разочарованием. Какой мёд? Какое вяленое мясо? Какая рыба? Местные жители уже прекрасно с этим управились и без нас. Ну, если не с медом, то со всем остальным — это точно. Мало того — тут был сумасшедший (по нашим меркам) ассортимент овощей и зерна. Более того — все это продавалось по более чем умеренным ценам, то есть, сделать на этом бизнес было если не сложно, то проблематично в любом случае.

К тому же вот так взять и начать что-то продавать было просто невозможно — как и было нам уже сказано Грэем, право на торговлю выдавал Совет Восьмерых, что было вполне объяснимо — за каждым из членов совета стояла его община, а у каждой общины был свой интерес в рыночном пространстве, своя делянка, которую он окучивал. Если хочешь торговать — договаривайся, или шагай за пределы городских стен — верстах в трех от них стоял так называемый «Дикий рынок», где тоже можно было продать и купить всякое разное. Вот только там было все дороже и порядок отсутствовал как таковой. И закон — тоже. В Новом Вавилоне всякое случалось, но до разбоя или убийств никогда не доходило. Там же это было нормой вещей.

Впрочем, понятия закона и порядка здесь тоже были достаточно условными, что опять же не шло в разрез со словами Грэя. Убивать — нельзя, воровать — нельзя, это все так и за это провинившегося ждала быстрая и безжалостная расправа. Но — только в тех местах, которые являются зоной взаимного контроля. А в своих кварталах (Тор в рассказе называл их не только кварталами, но и общинами, дистриктами, а один раз употребил даже заумное и неприятное слово «кластер») закон был у каждого свой. И выдачи из них практически не было, всякий случай, когда один дистрикт требовал голову человека из другого, превращался в ломку копий на Совете. Хотя такое бывало не слишком часто.

А так — каждый дистрикт помимо доли в рынке имел еще свой личный интерес,