родстве с Бернадоттами. Этот с момента отплытия с Гавайев безвылазно сидел в своей каюте. И наконец, имелся и более колоритный персонаж – ирландский наблюдатель. Он происходил из какого-то настолько древнего рода, что Мари без возражений подписала указ о возведении его в пажи ее королевского высочества. Она даже намекнула мне, что это не такой уж плохой кандидат в мужья нашей дочери. Разумеется, не сейчас, а как минимум года через четыре. Я в принципе был не против, но при условии, что за предоставленный ему срок этот рыжий семнадцатилетний оболтус научится хоть чему-нибудь полезному. А то сейчас он умеет только хвостом таскаться за Настей – разумеется, не всегда, а только когда это ему позволяется. И смотреть на нашу дочку широко открытыми и безнадежно влюбленными глазами.

Впрочем, Мари, выслушав мое мнение, заявила, что от принца-консорта ничего более сложного и не требуется. Это она может точно сказать, у нее муж как раз принц-консорт.

– Лучше бы ты смотрел на меня так, как Патрик на Настю, чем весь последний визит хлестать пиво с Кейсментом! Хотя, возможно, именно вследствие этого он потом и подписал мои бумаги не читая.

Я, помнится, тогда честно попытался посмотреть на супругу требуемым взглядом, но, судя по ее реакции, особого успеха не достиг. Наверное, потому, что именно в тот момент вспомнил, какая это дрянь – ирландское пиво. Однако хватит воспоминаний, пожалуй…

– Дочь, из приведенных тобой цифр я делаю вывод, что один человек не участвовал в референдуме, а один воздержался при голосовании.

– Да. Не участвовал губернатор по моей личной просьбе, подкрепленной тремя рублями. Ты же сам говорил, что стопроцентная явка может вызвать ненужные инсинуации. Из этих же соображений один из чилийцев воздержался.

– А почему не абориген?

– Ему пришлось бы сначала долго объяснять, что означает требуемое и как его произвести, а у меня люди и так намаялись с подготовкой. Проще было дать рубль первому же попавшемуся чилийцу. В общем, не волнуйся – голосование действительно было абсолютно честным.

Когда «Кречет» уже появился в пределах видимости, я на катере отправился в Ханга-Роа с целью засвидетельствовать свое почтение местному губернатору. Потому как следовало решить, какими средствами обеспечить молчание его и прочих чилийцев, а то вдруг и они что-то поняли из выступлений шамана?

Разумеется, Герда была в любой момент готова к новому заданию, а обстановка вроде не подразумевала никаких трудностей в процессе его исполнения, но я хотел сначала попробовать разрулить ситуацию сам и не столь радикальными методами. В конце концов, наши корабли представляют в этой дыре Россию. И так как присутствие здесь еще и Гоши было бы для местных слишком жирно, то мне предстояло выполнить часть его работы. В частности, немного побыть милостивым и доброжелательным. Это, говорят, даже не вредит здоровью – ну, разумеется, если подобным не злоупотреблять.

К поселку крейсер и катер подошли практически одновременно. «Кречет» в знак приветствия развернул орудия в сторону берега, а я в сопровождении Герды сошел на пляж и представился губернатору, который теперь никак не мог решить, куда ему коситься. На пушки крейсера, на Герду, которая уже успела подарить ему свою фирменную улыбку, или на мой парадный мундир?

– Ваше превосходительство, – торжественно произнес я, – позвольте выразить вам искреннюю благодарность за теплый прием, оказанный моей дочери.

После чего, не слушая бормотания губернатора о том, что визит столь благородной, высокопоставленной и прекрасной дамы для него великий праздник, всучил ему пятьдесят рублей. Затем продолжил:

– Вас не должно волновать, что в свете результатов недавно прошедшего референдума должность губернатора острова Пасхи упраздняется. Однако совсем оставлять аборигенов без руководства нельзя, и, значит, во главе острова должен встать какой-то монарх. Например, король. Предлагаю вам занять этот пост и как минимум три года не покидать остров, направляя его народ на пути к процветанию.

Про себя же добавил: за это время компетентные люди с запасом успеют разобраться, кто ты таков и чего от тебя можно ждать.

– Ваше высочество, я польщен, – приосанился губернатор, – дозволено ли мне будет спросить, какими правами предполагается наделить короля острова Пасхи.

– Самыми обширными, – честно ответил я. – Вам будет предоставлено право не только ношения короны, но и получения должностного оклада в рублях. Может быть, со временем добавится еще что-нибудь.

Когда бывший губернатор, а отныне его величество услышал размер оклада, все его разочарование мгновенно испарилось.

– Понятно, что у всякого уважающего себя монарха должен быть двор, – продолжил я. – Вот список придворных должностей, предложите занять их своим людям. Не думаю, что возникнут какие-либо трудности, ведь цифры напротив каждого наименования – это оклады. Ну а если кто-то все же не оценит всех положительных моментов предоставленных ему перспектив, обращайтесь к госпоже Калюжной. Она обязательно поможет.

– Ваше высочество, – поднял глаза от списка собеседник, – но ведь должностей тут больше, чем у меня людей!

– Разве здесь кто-то уже отменил совместительство? В России оно разрешено почти без ограничений.

– О да, конечно. Но распространяется ли это правило на королей? Я, например, мог бы взвалить на свои плечи еще и ношу министра двора. Или обер-шталмейстера.

– Почему «или»? – проявил широту души я. – «И» будет смотреться ничуть не хуже. Но, сколь ни приятна мне беседа с таким выдающимся государственным деятелем, как ваше величество Луис Амадо Первый, вынужден откланяться – увы, дела. Желаю вам всевозможных успехов на трудном, но почетном королевском поприще.

Ужинали в Настиной палатке вчетвером – мы с дочерью и Герда с мужем. Который выбрал момент и поинтересовался, нашлось ли у меня время ознакомиться с его творением.

– Вполне, – ответствовал я, отхлебывая холодное пиво. – Очень неплохо, но почему они там у вас все такие озабоченные? Ладно, когда человек с орчихой, это еще куда ни шло. Когда хоббит с овцой – тоже, она же в конце концов оказалась заколдованной принцессой-дроу. Но вот сцена любви гномихи и огра у меня, скажем прямо, не пошла. А уж эльфа с драконихой – и подавно. Он что, работал с альпинистской страховкой? А то ведь иначе можно просто провалиться, как мне представляется. Финал же взаимоотношений Горлума с кольцом и вовсе совершенно лишний.

Писатель в растерянности оглянулся на Настю – мол, как же можно такое при ребенке? Дочь хихикнула – она знала, что выглядит моложе своих лет, но, естественно, не комплексовала по данному поводу. Да и училась она не где-нибудь, а в спецшколе ДОМа. Правда, не на том факультете, чтобы дело дошло до практики, но теорию обсуждаемых процессов она не так давно сдала на «отлично».

Когда гости ушли, дочь поинтересовалась:

– Пап, а ты не знаешь, с чего это Виктора иногда так заносит? Ведь хороший же писатель, не конъюнктурщик.

– Так ведь Герда постоянно мотается по командировкам, профессия у нее такая, – объяснил я. – А муж, значит, страдает. Изменять такой женщине – это надо иметь очень особый склад характера, вот ему и лезет в голову всякая… всякие… ну, в общем, то, что написано в книге.

– Со стороны Герды это жестоко, – вздохнула Настя. – Можно, я с ней поговорю?

– О чем? Чтобы разрешила мужу гулять налево?

– Пап, ну как же так можно! Еще неизвестно, кого он там найдет, да и вообще это будет разврат. Нет, пусть сама подберет скромную женщину, которая поможет мужу легче переживать тяготы временных разлук.

– Это вне компетенции канцлера, – открестился я от столь экстремистской инициативы. – Решай сама. В крайнем случае можешь посоветоваться с Татьяной Викторовной.

– Скажи, пап, а вы с мамой женились по любви? – сменила тему дочь.

– Разумеется, а как же иначе! Правда, сошлись по расчету – тогда нам обоим требовалась политическая поддержка друг друга. Пожили вместе года два, там и любовь пришла, а за ней свадьба. Куда ж ей деться, любви, если расчет был правильный.

Глава 5

Обратный путь занял неделю, потому как мы особо не торопились. В принципе, конечно, можно было вернуться в Питер через два портала, ибо мы с Настей представляли уже вполне сработавшуюся пару, но зачем? Ладно, на исчезновение шамана, может быть, никто особого внимания и не обратил бы. Однако канцлер с дочерью – это все-таки люди несколько иного уровня. Могли пойти слухи, причем, что огорчительно, и среди лиц, не обладающих соответствующим допуском. Так что мы спокойно погрузились на «Кречет», добрались на нем до Оаху, где пересели на «Аист».

Гоша встречал нас на аэродроме – естественно, неофициально.

– Небось специально добирался так не спеша! – попенял он мне. – А не подумал, что император тут мучается неудовлетворенным любопытством – чего ты там раскопал такого, что нельзя передать по радио?

– Пожалуйста, любуйся. – Я показал на жреца, одетого в подержанную офицерскую шинель старого образца, без знаков различия. Почему-то из всей предложенной ему одежды он выбрал именно ее. Но зато категорически отказался как от обуви, так и от головного убора.

– Это еще что за чучело? – удивился император.

– Это не чучело, как, не разобравшись, изволило выразиться ваше величество, а духовное лицо довольно высокого ранга. Настя, будь добра, позови сюда его преосвященство.

Узрев Гошу, шаман впал во вполне ожидаемый экстаз.

– Господин