«Мне конец», — сглотнул Синголо, тщась заставить сонный мозг работать.
— Нет, адепт! — голос после сна непривычно резанул горло, и он откашлялся. — Ни в коем случае! Ваши лекции, как и всегда, интересны! Просто я всю ночь готовился к испытанию у адепта Локсуса…
Взгляд старика не потеплел ни на миг.
— Адепт Локсус ведёт историю Западных Королевств, если мне не изменяет моя старая, занудная память. Может, подскажете, как это связано с реагентикой? — хохот вновь пролетел по просторной аудитории, заставляя уши Синголо покраснеть. — Видите, как вашим друзьям весело? Ах, студиозские годы…
Необычайно резво развернувшись, старик взревел:
— А ну уставились в столы и прекратили балаган! Живо — написали тридцать составных малого набора алхимика по Бронталле! Им смешно! — его рёв взлетел до визга, пока все в ужасе и недовольстве принимались скрипеть перьями.
Синголо пригнулся к своему столу, стараясь вжаться в него, исчезнуть. Чтобы сварливый мудак, повернувшись, не увидел его, пожал плечами и пошёл к кафедре, дочитывать лекцию. Чтобы все вокруг не бросали на него недовольных взглядов.
Проклятье… Полынь, аконит, флетчерова трава… А что дальше?..
Пока он старался вспомнить ещё хоть что-то, покрываясь холодным потом, старик продолжал кричать.
— Алхимия и реагентика — это не история! Я не видел ни разу, чтобы история убивала! — старый адепт отчаянно жестикулировал, чинно спускаясь по ступенькам к кафедре. Боги, пусть эта старая скотина споткнётся и расшибёт себе голову, пожалуйста! — Алхимия и убивает, и спасает! Дайте человеку Дрейково милосердие — и вылечите от лихорадки! Плесните ему в лицо Костедёром — и у него больше не будет лица! А история?! Какой в ней толк?! Убить историей можно, если только швырнуть в лицо кому-нибудь теми огромными томами, которые они будто бы читают! — боги в который раз пропустили молитвы Синголо мимо ушей — адепт занял место за кафедрой и теперь вещал оттуда. — Они говорят, что история есть наука жизни! А я говорю — история есть наука о мёртвых!
Синголо прикусил губу. Кажется, в этот раз Дуб совсем разошёлся — бегает как ударенный. Вон, вокруг кафедры аж круги нарезает…
Неужто он так от упоминания адепта Локсуса? Они с Дубом никогда особо не ладили…
— Эй! Синг! — кто-то дёрнул его за рукав рубахи, и он резко повернулся влево.
Ну разумеется. Варг. Тупой северянин.
— Какой пятый компонент Трастеро? — шёпот светловолосого здоровяка заставил Синголо судорожно зашипеть. Боги, как можно так орать?!
— Откуда я знаю?! Я похож на любителя реагинтики?! — яростно прошептал Синголо, часто оглядываясь на бушующего адепта.
Однако Варг не унимался.
— Да ты знаешь, не жмись! Дуб и так меня наорал на прошлой лекции, не хватало ещё, чтобы он опять меня за…
— Варг! — визг старика заставил обоих студиозов подпрыгнуть на месте, а остальных испуганно замереть.
Нервы Синголо натянулись до предела, дыхание судорожно вырвалось из груди.
Студиоз перевёл взгляд на лектора. Тот стоял за кафедрой, обвиняющей указывая пальцем в их сторону. Лицо Дуба было искривлено от бешенства.
— Прочь из аудитории! Я не желаю быть учителем дураков! В который раз я делаю вам замечание — а вы лишь проявляете большее неуважение! Сколько можно?! Сколько, я вас спрашиваю, можно?
Северянин оторопело открыл рот, но тут же захлопнул его. Его взгляд панически заметался.
— Я же предупреждал… — тихо прошипел Синголо, гневно кривясь на испуганное шиканье окружающих. — Скажи, что ты шептал молитву своим сраным северным богам! Живо!
Варг едва заметно кивнул и честно, открыто посмотрел на адепта.
— Я шептал молитву своим сраным северным богам, — зычно и гордо проговорил он.
«Наверное, вот так себя чувствуешь, когда тебя бьют по голове», — подумал Синголо, сжимаясь в ожидании реакции.
И она последовала.
Громогласный взрыв хохота и очередной, истошный, заоблачно высокий визг адепта:
— Прочь! Убирайся! Грязный варвар!
Бедный Варг… Впрочем, он заслужил это — в который раз он…
— И вы, молодой человек! — Синголо замер, чувствуя, как холодеет. — Да-да, вы! — и старая, покрытая старческими пятнами рука вытянулась в его сторону. Душа студиоза ухнула в пятки. — Я не желаю видеть вас больше на своих лекциях! Вообще! Убирайтесь оба! Вон! Прочь! Идите учите свою историю! Я не потерплю такого неуважения к великой науке…
— Да мы уже… — гневно прорычал Варг, однако Синголо резко дёрнул его за рукав.
— Простите, адепт, я клянусь, этого больше не повториться! — в эту фразу Синголо вложил всю искренность, что была в нём. Всю до последней капли.
Адепта, похоже, не впечатлило.
— Вы каждый раз клянётесь! Нет! Это я вас клянусь — моё испытание вы будете сдавать раз пять! И это в лучшем случае! В лучшем, слышите?!
Пять раз.
Слова отозвались похоронной песнью в ушах Синголо. Он бросил взгляд по сторонам в поисках помощи.
Но помощи ждать было неоткуда.
— Пожалуйста, адепт… — прокричал он, но старик махнул рукой.
— Нет! Убирайтесь! Вы слышали, что я сказал! Я не потерплю, чтобы двое желторотых дурачка позорили великую науку! Вы слышали?!
— Слышали, мудовзон, — прохрипел Варг.
Глаза Синголо закрылись сами по себе.
Ему захотелось умереть. Исчезнуть. Даже не рождаться. Лишь бы не стоять сейчас в этом месте. Рядом с Варгом. Здесь, в Коллегии.
А в следующий миг прекративший от возмущения хватать воздух ртом Дуб проорал:
— Пошли вон!
Теперь-то уже точно ничего не исправишь.
— Идём… — проговорил Синголо в ошарашенной тишине.
Когда он вставал из-за стола, волна уже зарождалась. Когда он потерянно, бездумно и опустошённо сгребал листы бумаги и перо в сумку, уже раздавались единичное хихиканье.
Его руки судорожно заметались, собирая остальное.
Быстрее, прочь, пока они не…
— Синголо, проводи-то хоть своего дружка до выхода — а то, кто знает, может, он сможет заблудиться! — раздалось откуда-то сзади. Хрофтар. Конечно же. Ублюдок.
И грянул хохот.
Подумать только — ещё вчера он сам смеялся с ними. Сам был каплей в этом грохочущем приливе смеха. Его хохот тоже отдавался эхом от потолка и падал на высмеиваемого.
А теперь высмеивают его и Варга…
Он быстро сбежал вниз по ступеням, часто моргая. Глаза нещадно щипало, и он вылетел прочь из аудитории, мимо старого адепта, стоявшего с видом победителя у кафедры.
— И даже не попрощался! Какой нахал! — раздалось вслед Сингу, когда он вылетел в узкую, светлую галерею.
Порыв свежего ветра из окна донес до него смех и крики.
Радостные крики и не менее радостный смех…
Смех. Как же он режет уши, когда самому хочется плакать…
Как только Варг осторожно закрыл за собой дверь, Синголо всхлипнул.
— Дряхлый козёл! — прорычал северянин, скаля зубы на дверь.
Синголо его не слушал. Он подошёл к стрельчатому окну и оперся на него руками, часто дыша.
Внутренний дворик Коллегии всегда был местом шумным. Тут, посреди тенистых садов и скамей, обитало сердце Коллегии — молодые студиозы.
И сейчас там было шумно, как никогда.
Толпа студиозов, рассевшись перед фонтаном, что-то шумно обсуждала. Адепты-историки, определил Синголо, снова всхлипнув и хватая ртом воздух.
Что там Дуб говорил? «История бесполезна»? Она не делает