Максудов хмыкнул:
— Ну ладно, а скорость насколько снизится? А стоить эта фигня сколько будет? Как долго без замены пролежит? Об этом подумал?
— Об этом я потом буду думать, когда протрезвею, — парировал бригадир.
Васнецов думал долго. Консультировался со специалистами, строил графики, схемы, рассчитывал параметры… И наконец понял: это — золотая жила.
Найти компаньонов оказалось несложно. С Мишей Боровиковым, главным технологом подмосковного завода, на котором производили разного рода дорожные покрытия, Василий Васильевич был знаком давно. В кругах дорожников этот маленький худощавый мужичок носил кличку «Скажем так…». Два инженера встречались довольно часто, иногда выпивали, между ними даже возникло что-то вроде дружбы. Именно с ним первым и поделился Васнецов своей идеей. Директор и владелец контрольного пакета акций того же завода Станислав Садальский по прозвищу Дылда, будучи посвящен в разработку нового проекта, сперва скорчил гримасу, означавшую глубокий пессимизм, но, являясь дельным инженером, перепроверил расчеты и пришел к выводу: игра стоит свеч. Он же привлек к делу Григория Михайловича Кацнельсона, директора «Славянского кредита». Этот банк как раз и специализировался на инвестициях в новые перспективные проекты.
Авторское свидетельство на разработку получили довольно быстро. Зарегистрировали акционерное общество «Дорога ЛТД», учредителями которого выступили все трое инженеров. Кацнельсон подписал нужные бумаги, и дело пошло. Через два года фирма приобрела известность в России, через три — вышла на международный рынок, и теперь ее активы составляли весьма круглую сумму плюс три завода, занимающиеся выпуском нового дорожного покрытия.
— …Василий Васильевич, у меня все, — донесся до Васнецова голос коммерческого директора.
Васнецов встрепенулся. Он практически не слышал ничего, сказанного Садальским, хотя знал, о чем тот будет говорить. Речь шла о крупном контракте с одной польской фирмой, которая хотела получить лицензию на производство «турбогудрона» (под таким названием изобретение Васнецова было известно за границей). Сам Василий Васильевич, как обладатель патента, должен был получить львиную долю прибыли, его компаньонам светили суммы на порядок меньшие.
— Какие будут замечания? — спросил он. Выслушав несколько технических предложений и согласившись с ними, генеральный директор отпустил сотрудников и остался в одиночестве. Он не предполагал, что его спокойная жизнь отсчитывает последние часы.
В коридоре Садальский придержал Боровикова за локоть:
— Разговор есть, Миша. Тебе не кажется, что Васнецов слишком много гребет?
— Кажется, — шепотом ответил технолог. — Ну а что мы можем сделать?
— Нужно заставить его переоформить учредительский договор. Иначе он и дальше будет загребать миллионы, а мы — копейки.
То, что эти «копейки» исчислялись сотнями тысяч, Садальского не волновало. Он тоже очень любил икру.
ГЛАВА 3
По общему мнению, февраль в Москве — не самое приятное время для прогулок. Тем более мерзопакостный февральский вечер, когда разъезженные дороги плюются грязью из-под колес машин, пешеходы месят раскисший снег, а ярко освещенные витрины супермаркетов словно издеваются над теми, кто проходит мимо…
Впрочем, Оля Пошехонцева была с этим в корне не согласна. Ей исполнилось четырнадцать лет, а это именно тот возраст, достигнув которого перестают обращать внимание на общественное мнение. Она очень спешила, несмотря на снег, который пополам с дождем мелким бисером сыпался за воротник не по сезону легкой куртки.
Впереди, буквально в нескольких кварталах, если повернуть налево от шумного проспекта, во дворе старого, еще довоенной постройки, дома Олю должен был ждать Коля. Времена, когда на каждом заборе красовались надписи «Коля + Оля =…», давно прошли. Тем более что многозначительное «…» имело под собой вполне реальную почву. Коля Орлов, которому прошлой осенью стукнуло 16, в ночь после своего дня рождения, с великим шумом отмеченного на даче его родителей, один из всех умудрился остаться трезвым. Как оказалось, у него была определенная цель. И он ее достиг… Оля, проснувшаяся утром рядом с ним в чем мать родила, с недоумением посмотрела на обнаженные ягодицы лежавшего рядом парня, которого знала с детсадовских времен… И тут он повернулся… И тут все началось по новой… И тут ей стало так хорошо, что сожаления о столь рано потерянной девственности утратили всякий смысл. Потом они, смеясь, недоумевали, почему этого не произошло еще раньше…
Коля всегда отличался точностью и очень не любил, когда Ольга опаздывала на свидание. Поэтому она едва ли не бежала по улице. И все-таки то, что ждало ее впереди, должно было полностью искупить этот сумасшедший бег… Ольга свернула за угол.
В это время ее парень набросил на плечи куртку и отворил дверь большой «профессорской» квартиры, оставшейся от деда, известного физика. В последние полгода он привык встречать Олю во дворе, прохаживаясь от подъезда к подъезду.
Коля посмотрел на часы. Он знал, что через семь минут Ольга появится со стороны кривого темного переулка и войдет в круг света, падающий от фонаря и освещающий мокрую скамейку и столик, за которым старики из соседних домов летними вечерами забивают козла.
Он подошел к скамейке, постоял минуту, вытащил пачку «Честерфилда», закурил и направился в глубь двора. Коля курил открыто, не боясь, что увидят родители, которые лишь через год должны были приехать из Англии. Мнение же бабушки, добрейшей и совершенно бесхарактерной, в расчет не принималось.
Коля не заметил, как из-за старых брошенных сараев, стоявших неподалеку, показалась расплывчатая фигура. Высокий мужчина в кожаной куртке огляделся, достал что-то из кармана и отступил за угол, в тень. Когда Коля приблизился, тот выскочил из укрытия, взмахнул рукой, и парень без звука рухнул в снег.
Мужчина еще раз осмотрелся, схватил Колю за ноги и поволок за угол, туда, где в тусклом свете дальнего фонаря виднелись висевшие на одной петле полусгнившие двери сарая. Тело оставляло на снегу четкий след. Затащив парня внутрь, он поднял его и бросил лицом вниз на древний верстак, стоявший у стены. Коля едва слышно застонал. Мужчина удовлетворенно хмыкнул и, достав нож, начал разрезать потрепанные Колины джинсы…
…Уже пять минут Ольга стояла возле подъезда. Впервые за много месяцев ее не ждали. Девушка, которая уже порядком замерзла, достала из кармана мобильник и набрала номер. Ей никто не отвечал. Но вдруг она услышала, как где-то совсем недалеко раздалась знакомая мелодия «Турецкого марша». Оля вздрогнула и резко отключила телефон. За ее другом никогда не водилась привычка кого-то разыгрывать, он даже 1 апреля воздерживался от шуток. Правда, всегда чуял за версту попытку разыграть его самого.
Оля снова набрала номер. Прислушалась. «Турецкий марш», приглушенный расстоянием, раздался со стороны темневших поблизости сараев… И тут же затих, хотя девушка телефон не