Но пока разворачивалось основное производство, в опытовом цеху завода имени Сталина, в срочном порядке переделывали под антиграв десяток автомашин Чайка из Гаража Особого Назначения, двадцать мотоциклов сопровождения, и кучу другой техники.
С изготовлением самих антигравов пока справлялись лаборатории Академии, но в опытовом цеху уже ладили пристрой где ставили соответствующее оборудование.
И это лишь то, что касалось гражданской продукции.
Несколько военных институтов в срочном порядке создали исследовательские группы, где изучали свойства антигравов и возможные варианты применения, включая совсем экзотические, вроде гравитационного щита, противоминной защиты, и прочих.
Даже начали делать массогабаритный макет огромного двухсотпятидесятитонного танка из корабельной стали. Как сказал Говоров «На попробовать».
В общем всем было чем заняться, и только Александр, пришедший в воскресенье к себе в лабораторию со вздохом оглядел разгром который у него случился после того, как вывезли все материалы и данные по антиграву, и со вздохом принялся за уборку.
Мусор он не выкидывал, а чтобы соблюдать режим секретности сжигал в специальной печке. И сейчас туда отправились черновики расчётов, куча бумажек с эскизами формы антиграва, и прочее, что уже не имело значения. Теперь этим делом займутся настоящие исследователи и они конечно доведут дело до конца, но они никогда уже не будут первыми в этом деле. — Александр усмехнулся и поворошил титановой трубой которую использовал как кочергу, горящие в печи бумаги.
Да у него всё забрали, но не за спасибо. Орден Октябрьской Революции, в этом мире был очень специальной наградой. Только те, кто внесли вклад в революционные преобразования страны, могли рассчитывать на орден, и вхождение в политическую элиту страны. А самое главное, что теперь открылись реальные научные закрома СССР. Как минимум потому, что специальным указом Верховного Совета, ему присвоена высшая категория секретности, и он может запросить результаты работы любого научного учреждения или исследовательской группы. Конечно в некоторых случаях придётся объясниться зачем ему, например, результаты исследований радиационной стойкости различных сплавов. Но это даже не ограничение, а всего лишь разумная предосторожность. А ещё, его внесли в список рассылки Вестника Академии Наук СССР, в том числе и того, что шёл под грифом «Совершенно секретно».
Но в общем и целом, ещё одна работа перешла из категории «штурмовщина» в нормальное поступательное русло, что не могло не радовать.
Александр вообще не любил ситуацию, когда приходилось что-то срочно придумывать, лепить всякие заменители вместо нормальной планомерной и поступательной работы, но в России очень многое было связано именно с этой национальной особенностью. Штурм и натиск были неотъемлемой частью национального способа производства, а геройское преодоление трудностей фактически нормой.
Но там, где Мечников мог, он избавлялся от такого способа производства, внедряя планирование и строгое соблюдение планов. Привезённые раньше срока материалы заворачивались обратно, а за опоздания наказывал рублём так, что директора хватались за голову, в попытке выдрать последние волосы. Единственным способом как-то смягчить себе условия, была тщательная проработка договора на поставку, и учёт всех возможных случайностей там. Ну и совсем изредка можно было позвонить в секретариат и пробившись через живой щит из секретарей, договориться о разовом изменении условий поставки, или о подписании дополнительного протокола к договору.
Не сразу, но постепенно система заработала, и даже те директоры которые первоначально протестовали против, теперь тщательно выписывали все условия поставок, и штрафные санкции.
Обычно, арбитражный суд, решал вопрос в течении двух-трёх дней, и иногда предприятие которое не могло рассчитаться со штрафами полностью меняло руководство, которое ехало осваивать новые профессии в Сибирь, и на Дальний Восток.
Страна конечно же не бросала завод или фабрику, попавшую в беду, но кризисное управление Минфина, было довольно жёстким лечением, и порой дело доходило до расформирования производства, и переобучения работников на новые специальности.
Случалось, такое весьма редко, но бывало. Так что не только директорат ходил под возможным наказанием, но и работники тоже получали свою порцию горькой микстуры.
К счастью для них, в СССР безработицы не было и даже весьма сомнительные работники легко находили себе новое место. Но конечно ни на какую ответственную работу тех, кто постоянно переходил с предприятия на предприятие, не брали. Кадровиками на крупных заводах и фабриках как правило работали бывшие сотрудники НКВД — КГБ, а им было несложно поднять трубку и выяснить у своего бывшего коллеги чем прославился работник на старом месте.
Таким образом ответственность за результаты работы предприятия ложилась не только на руководство, но и на работников, что конечно же повышало мотивацию всех сотрудников.
Система, придуманная Булганиным и им же внедрённая, за десять лет почти избавила производство от брака, хотя, конечно, не могла вылечить от просто плохо сделанных вещей, которые вписывались в нормативы. И только выпуск сверхплановой и коммерчески выгодной продукции действительно поднял заинтересованность рабочих до той степени, что они сами откладывали некачественные изделия в сторону от конвейера.
Проблем на этом направлении было ещё очень много, но дело сдвинулось, и так же как с антигравом, всё взяли в свои руки серьёзные дяденьки и тётеньки из Контрольно-Ревизионного управления Министерства Финансов, которые могли вывернуть наизнанку даже генерала из КГБ. Прочих же людей три буквы КРУ пугали до колик, и никто в трезвом уме не желал встречаться с ревизорами Минфина.
Теперь вот дело с промышленным кластером сверхточного производства. Формально всем процессом руководил Александр, но за ним стояли такие монстры от Архитектурной Академии, Минфина, Минобороны и прочих заинтересованных структур, что все, кто попадал «на ковёр» к Мечникову, предпочитал преданно заглядывать ему в глаза, чтобы ненароком не встретится взглядом с теми, кто стоял у него за спиной.
Так что Александру оставалось лишь тщательнее продумывать идеологию всего комплекса, и производственные связи, а всем остальным занимались люди с куда более значительной аппаратной массой.
Как по всему миру покупали и воровали сверхвысокоточные станки агенты СССР, знал только Шелепин, но он конечно не расскажет. Что-то приходило по железной дороге, что-то привозили кораблями а что-то даже самолётом, но во всех случаях, груз охраняли подтянутые молодые парни в штатском и с калашниковым в руках.
Опыт опытом, но именно Александр настоял на том, чтобы основания для станков делать по стандартам оптического оборудования, что сразу подняло их предельную точность, а привода станков размещать на отдельных подпружиненных платформах, которые «размывали» вибрационные волны, добавив в копилку точности ещё немного.
Но кроме ворованных технологий, были подняты сотни изобретений и разработок в области точного производства, что позволило ещё немного улучшить качество изделий.
Город ещё не был построен, а цеха, возведённые словно по взмаху руки, уже давали продукцию. И конечно этой продукцией были другие станки, потому что первоначальная задача стояла