Микула крепче ухватил железный прут клещами и сунул его в огонь.

Приказал:

— Качай, Чоп!

Подручный повис на рукоятке мехов. Его толстощекое лицо блестело от пота. Несмотря на распахнутые двери, в кузнице стояла невыносимая жара. Микула положил прут на наковальню, несколькими сильными ударами молота расплющил конец.

Колесник Радим, сидевший тут же, распахнул кафтан и вытянул рубашку из штанов.

— Хорошо вам говорить, Микула, — продолжал он. — Вам драки не в новинку. Все знают, что Вы не только за наковальней стояли. Успели и по головам постучать, не только по железу.

— Вот и радоваться должны, что есть я в деревне, такой, — сказал кузнец.

— Я вам еще раз говорю — не буду я им в пояс кланяться. И работать на них не буду. Если вы ей мной не пойдете, начну сам: найду таких, у кого в жилах не пиво, а кровь. Засядем в лесу и будем их перехватывать по одному. Ну сколько их всего? Десятка три? Может, и того меньше. А сколько здесь, в долине, молодцов? Качай, Чоп!

— Качаю!

— Сильнее давай!

Молот бил о наковальню ритмично, почти мелодично. Чоп качал что было сил. Радим высморкался в руку, вытер ладонь о штаны.

— Хорошо вам говорить, — повторил он. — А кто из здешних решится с вами идти? Кузнец опустил молот. Долго молчал.

— Вот я и говорю, — сказал колесник. — Никто не пойдет.

— Ключ — маленькое село. В Порогах и Кочерыжке народу гораздо больше.

— Нет уж. Сами знаете. Без солдат из Майены люди с места не сдвинутся. Сами знаете, как они думают: Воронов да Коротышей нетрудно взять на вилы, но что делать, если на нас пойдет кащей? Убегать в лес? А избы, вещички? Дома и поля на спину не взвалишь. А уж с кащеем нам не совладать.

— А откуда мы знаем? Кто его вообще видел? — крикнул кузнец. — Может, никакого кащея и нет? Только страху на нас нагоняет эта банда? Видел его кто?

— Не глупите, Микула, — понурился Радим, — Сами знаете: с купцами ходили те еще вояки, все по уши в железе. А вернулся кто из них с перевала? Ни один. Нет, Микула, говорю вам, нужно ждать. Правитель округа из Майены пришлет помощь, а это совсем другое дело. Микула отложил молот и вновь сунул прут в пламя.

— Войско из Майены не придет, — сказал он понуро. — Господа воюют меж собой. Майена с Разваном.

— Зачем?

— А зачем воюют благородные? По-моему, со скуки, жеребцы стоялые! — крикнул кузнец. — Чтоб ему провалиться, правителю! За что только мы ему, гадюке, дань платим? Он выхватил прут из огня, только искры брызнули, помахал им в воздухе. Подручный отскочил. Микула схватил молот, ударил, еще и еще.

— Как только правитель округа прогнал моего парнишку, я послал парня просить помощи у Круга. У друидов.

— К чародеям? — спросил колесник недоверчиво. — Да ну?

— К ним. Но не вернулся еще парень.

Радим покрутил головой, встал и подвернул штаны.

— Ну, не знаю, Микула, не знаю. Это уже не мое дело. Но все равно получается, что надо ждать. Вот если… Во дворе заржал конь.

Кузнец замер с занесенным молотом. Колесник побледнел, стуча зубами. Увидев, что дрожат руки, Микула отер их о кожаный фартук. Не помогло. Он проглотил слюну и пошел к двери — там виднелись всадники. Радим и Чоп пошли следом, держась к нему поближе. Выходя, кузнец поставил прут за дверью.

Он увидел шестерых конных, в кольчугах и кожаных шлемах со стальными стрелками, прямыми полосками металла меж огромных красных глаз, занимавших половину лица. Они сидели неподвижно, вольно. Микула, окинув их взглядом, оценил их оружие — короткие копья с широкими остриями. Мечи со странными эфесами. Секиры. Зазубренные протазаны.

Прямо напротив двери стояли двое. Высокий Ворон на сивом коне, покрытом зеленой попоной, с золотым солнечным диском на шлеме. И другой…

— Мамочка… — прошептал Чоп за спиной кузнеца и всхлипнул.

Второй всадник был человеком. На него надет темно-зеленый плащ Ворона, но из-под шлема смотрят светло-голубые, а не красные глаза. Но в этих глазах было столько отчужденности, холодной жестокости, что Микулу охватил нешуточный страх. Стояла тишина. Кузнец слышал, как жужжат мухи, кружащие над кучей навоза за забором.

Человек в шлеме заговорил первым:

— Кто из вас кузнец?

Бессмысленный вопрос — кожаный фартук и стать Микулы позволяли обойтись и без него. Кузнец молчал. Он увидел, как голубоглазый сделал одному из Воронов почти незаметный жест. Ворон тут же перегнулся с седла, наотмашь взмахнул протазаном. Микула сгорбился, пряча голову в плечи, но удар предназначался не ему. Острие глубоко вошло Чопу в шею. Подручный кузнец сполз по стене на землю.

— Я задал вопрос, — сказал человек в шлеме, не спуская глаз с Микулы.

Перчаткой он коснулся висевшего у седла топора. Два Ворона, стоявшие поодаль, спешились, высекли огонь, запалили смоляные факелы и роздали их остальным. Спокойно, не торопясь, не суетясь, они окружили кузницу и подожгли стреху.

Радим не выдержал. Закрыл лицо руками, завопил и побежал вперед, прямо меж двух коней. Едва он поравнялся с высоким Вороном, тот с размаху всадил ему копье в живот. Колесник, взвыв, упал, встрепенулся раза два и замер, раскинув ноги.

— Ну вот, Микула, — сказал голубоглазый. — Ты остался