«Вся земля, которую занимало войско галатов, в течение большей части дня сильно сотрясалась и, не переставая, гремел гром и ударяли молнии; они поражали ужасом кельтов и не давали им ясно слышать приказания; кроме того, молнии, падая с неба, поражали не одного какого-нибудь человека, но сжигали и стоящих рядом с ним, их самих и их оружие. Тогда появились перед ними и призраки героев — Гипероха, Лаодока и Пирра… В течение ночи им было суждено испытать гораздо более ужасное: ударил мороз, а вместе с морозом пошел снег, скатывались большие камни, и целые утесы, отрываясь от Парнаса, падали прямо на варваров… Варвары расположились лагерем там, где их во время отступления захватила ночь. И вот ночью на них напал „панический“ страх… Сначала немногие из них обезумели, и им казалось, что они слышат топот скачущих коней и чувствуют приближение врагов; в скором времени это безумие перебросилось и на всех остальных. Схватившись за оружие, став друг против друга, они взаимно и убивали, и гибли также и сами, уже не понимая своего собственного языка, не узнавая своего облика и не видя форм своих „фиреев“[22]»[23].
В районе горы Парнас землетрясения, бури и туман очень часты. Но если они случаются во время вторжения варваров и, более того, избирательно уничтожают дурных людей и спасают хороших, то они не могут не быть следствием вмешательства богов. Так считали греки, когда вскоре после этого события они решили организовать благодарственные жертвоприношения и празднества в честь спасения Греции.
После того как раненый Бренн покончил с собой, Акихорий с оставшимся войском отступил, терпя дальнейшие потери. Греция была спасена, хотя небольшие отряды кельтов прочно обосновались в Иллирии и Фракии. Что более важно, в Македонии опять не было царя. О таком шансе Антигон Гонат, сын Деметрия Полиоркета, не мог и мечтать. От отца он унаследовал не только часть армии, флота и крепостей, но и претензии и права на македонский престол. Со своей армией он бросился в Македонию и разгромил оставшиеся кельтские отряды при Лисимахии — как утверждают, при помощи бога ужаса Пана. Победа подтвердила право армии назначить его царем в 277 году до н. э. В 275 году до н. э. он был временно вытеснен из Македонии Пирром, но смерть Пирра в 272 году до н. э. устранила препятствия на пути к трону, на котором династия Антигонидов будет находиться до 167 года до н. э.
В конечном счете, однако, Македонию и Грецию от кельтской угрозы спасли не победы Антигона или чудеса Аполлона, но опрометчивость другого царя. Никомед I Вифинский искал наемников, чтобы стабилизировать власть в царстве, которое он только что унаследовал от своего отца Зипойта. По этой причине он пригласил сражаться под его началом два отряда кельтов под командованием Лонория и Лутария, которые грабили земли Геллеспонта и Фракии. В 277 году до н. э. галлы впервые попали в Малую Азию. Первоначально они помогали Никомеду в его войнах, но вскоре начали действовать самостоятельно. Жертвами их набегов стали прибрежные города, а затем и внутренние районы Малой Азии. Кельты пришли, чтобы остаться. Три племени обосновались в центре Малой Азии, в регионе, получившем название Галатия — «земли галатов», то есть галлов (см. карту 5). Толистобогии поселились близ Пессинунта, трокмы — у Анкиры, а тектосаги — у Тавия. Здесь они организовали вождества, устроенные по кельтским обычаям, и сохраняли кельтскую культуру, топонимы и личные имена, типы поселений и погребальные обряды. Галатская федерация существовала до 25 года до н. э., когда эти земли были включены в состав Римской империи.
Кельтское вторжение изменило этнический состав обширных территорий от Дуная до Эгеиды: в особенности Северных Балкан, в меньшей степени — Фракии, Иллирии и Малой Азии. Оно также вызвало важные политические процессы. В Греции больше всех выгоды от этого получили этолийцы. Не имевшие прежде веса на международной арене и считавшиеся ввиду своих набегов на Южную Грецию прежде всего фактором нестабильности, они сыграли важную роль в обороне Дельф и стали восприниматься как защитники греческой свободы. Как только кельтская угроза была устранена, этолийцы присоединили к своему федеративному государству большое число городов как Центральной Греции, так и более отдаленных, обещая им защиту от другой, постоянной угрозы их независимости — Македонии. Те, кто не присоединился к этолийцам, стали жертвами их нападений. Конфликты, порождавшиеся противостоянием Этолии и ее врагов, прежде всего Македонии и федеративного государства ахейцев на Пелопоннесе, определяли политическую историю конца III века до н. э. В Малой Азии кельтское вторжение способствовало возвышению Пергамского царства Атталидов. Лишь после великой победы над галатами ок. 238 года до н. э. династ Пергама Аттал I принял титул царя.
В греческой коллективной памяти и этническом самосознании в образе варваров, угрожавших греческой свободе и совершавших святотатства, но впоследствии разгромленных, кельты до некоторой степени сменили персов. Вторжение 279 года до н. э. было шоком, сравнимым с терактами 11 сентября 2001 года; и ужас, и победа запомнились на десятилетия благодаря рассказам, памятным годовщинам, празднествам, монументам (см. илл. 6) и прежде всего стремлениям тех, кто участвовал в борьбе, использовать свою победу на политической сцене. Вскоре после победы в Дельфах было учреждено поминальное празднество — Сотерии (праздник в честь Зевса-спасителя). Всего через несколько лет, к 246 году до н. э., этолийцы реорганизовали его и стали приглашать на атлетические и музыкальные соревнования участников со всего греческого мира.
На афинском Акрополе близ храма Афины Ники (Победительницы), содержавшего скульптурную сцену защиты афинянами своей родины от варваров-захватчиков — амазонок и персов, — начальник македонского гарнизона, подконтрольного Антигону Гонату, посвятил богине памятник, «содержащий напоминания о подвигах царя против варваров при спасении греков». Этот памятник, выполненный, вероятно, из раскрашенных панелей, увековечивал победу Антигона над галлами в 277 году до н. э. Он был возведен в тени храмов Афины Парфенос и Афины Ники, заимствуя темы их скульптурного убранства, — место идеально подходило для донесения главной мысли: греков от варваров спас именно Антигон Гонат, а не этолийцы. Эти претензии, однако, не остались без ответа. Пятьдесят лет спустя враг Антигонидов и царь Пергама Аттал I выбрал то же место для посвятительной скульптурной группы, изображающей умирающих галлов. Афинский Акрополь стал полем битвы произведений искусства, представлявших противоположные версии недавней