— Ничего не слышишь, — едва слышно произнесла Марьяна.
— Чего?! — Иван скривился, пытаясь понять, что она сказала. — Что ты говоришь? Я не слышу.
— Я говорю, что ты меня не слышишь, — буркнула Марьяна и шмыгнула носом.
— Я тебя не слышу, — согласился Иван, но тут же опомнился: — В смысле... Ах, черт! Всегда так! Всегда! Подлавливаешь меня, хочешь меня дураком выставить! Всегда! И зачем?! Потому что ты меня ненавидишь! Ненавидишь!
— Это ты ненавидишь меня, если думаешь обо мне так!. Ты! — Марьяна рыдала, не в силах с собой справиться. — Ты!
«Господи, да что с ней происходит?» — Иван оторопел.
— Ну ладно тебе, будет... — попросил он. Его голос изменился, в нем прозвучали нотки нежности и заботы. Иван словно просил прощения. Встал, сделал пару шагов навстречу...
— Не подходи ко мне!
Марьяне вдруг стало страшно, еще страшнее, чем прежде. Она закрыла лицо руками и вся задрожала.
— Это какой-то бред... — Иван замер и смотрел, как Марьяна содрогается от нервной судороги. — Ты с ума сошла.
— Нет, нет! — кричала сквозь слезы Марьяна. — Это ты! Ты сошел с ума! Ты!
Иван молча повернулся и пошел в сторону двери. На пороге остановился, бросил на Марьяну последний взгляд, секунду раздумывал и прошептал:
— Знаешь, Марьяна, наши отношения может спасти только чудо.
— Да, да... — обреченно повторила Марьяна, понимая всем своим существом, что это конец. — Только чудо.
Дверь скрипнула. В квартиру ворвался поток холодного воздуха. Словно дыхание смерти... Раздавшийся следом щелчок дверного замка обозначил конец.
Человек — странное существо... Наибольшее счастье ему приносит любовь, но именно любовь он делает полем своих главных сражений. Именно его любовь, его искренняя привязанность, как лакмусовая бумажка, выявляет все, что есть в нем подлинного, — его эгоизм, его желание быть всегда и во всем правым.
Сказать или оставить за собой «последнее слово», обвинить в неудавшихся отношениях своего партнера, сложить с себя ответственность за результат отношений — все это эгоистическое желание взять «верх» над любимым (или некогда любимым) человеком, выйти незапятнанным из собственной грязи.
Да, ни в чем эгоизм не достигает такой степени, такого высшего своего пика, как в этом желании — взять «верх». Причем не просто «верх», а чтобы обязательно «верх» над любимым человеком! Люди складывают о любви стихи и песни, описывают это волшебное чувство в книгах. Но ни слова правды — только красота слова.
Любовь подобна солнцу. Она прекрасна. И она ослепляет... Тень влюбленного эго растет как раз тогда, когда человек идет навстречу своему солнцу...
— Что там за странный человек? — спросил мальчик в потертом полушубке.
— Где? — не понял старик, вглядываясь в вечерние сумерки.
— Да вон же! — крикнул мальчик, показывая куда-то в сторону заснеженного поля.
— Ничего не вижу...
Пес, которого выгуливали дед с внуком, помесь кавказской и немецкой овчарки, во весь опор бросился в ту сторону, куда показывал мальчик.
— Тим, ко мне! — заорал старик. — Федор, держи его! Сейчас искусает же!..
— Тим! Тим! — кричал Федор, пытаясь догнать пса. — Тим, вернись! Ну что ты за балбес такой! Тим!!!
Утопая в сугробах, проваливаясь в снег чуть не по самое колено, мальчик, как мог, бежал за своей собакой.
— Эй, Тим! — он наконец нагнал пса. — А ну ко мне! Простите его. Он... Он вообще-то хороший...
Мальчик схватил Тима за ошейник и оттянул в сторону. Но пес вел себя странно — не злился, не скалился, как обычно, а вилял хвостом, словно щенок, призывно лаял и все норовил лечь перед незнакомцем на передние
— Да что с тобой такое! — непонимающе сетовал мальчик, цепляя к собачьему ошейнику поводок. — Успокойся!
Ему было неловко за свою собаку, но с другой стороны — зачем тут ходить? Ясно ведь, что тут могут собаки бегать!
Управившись с карабином, раздраженный Федор поднял голову. До этого он не стал разглядывать незнакомца, а сейчас увидел — и обомлел от удивления. Перед ним стоял человек в белом, очень красивом наряде, не слишком подходящем для двадцатиградусного мороза, а тем более для этого места, где жители близлежащих многоэтажек обычно выгуливают крупных собак, да еще шпана собирается.
— Здравствуй, Федор! — приятным, мелодичным голосом сказал незнакомец. — Рад нашей встрече.
— Здр-равс-ствуйте... — дважды заикнувшись, пролепетал Федор. — А вы — кто?
— Я? — удивился странный человек.
— Да, вы...
Тот только пожал плечами:
— А дети больше не узнают Ангелов?
— Хе... — весело хмыкнул Федор и недоверчиво улыбнулся: — А вы — ангел?
Тим, улучив момент, сорвался с поводка и теперь весело прыгал вокруг незнакомца.
— Видимо, не узнают, — грустно констатировал человек в белых одеждах.
Он присел на корточки и принялся гладить собаку, которая чудесным образом превратилась из агрессивного пса в милое, кроткое, необычайно трогательное создание.
— А что вы тут делаете? — спросил Федор, внимательно разглядывая незнакомца.
— Иногда люди просят о чудесах... — уклончиво ответил Ангел.
— И вы пришли, чтобы совершить чудо?! — Федор не поверил своим ушам.
Ангел с удивлением посмотрел на мальчика, потом медленно поднялся. Его лицо стало грозным, как будто мертвым, и он произнес слова, которые с этой минуты навсегда запали Федору в душу:
— Если бы я был Ангелом Смерти, то обязательно бы сотворил чудо, о котором меня просят. Но пока я просто Ангел. Меня вызвали, и я пришел. А что будет дальше?.. — в словах Ангела прозвучала угроза,