Так что – да, я не ем бананы не без причины. Мама только смеется и говорит, что это пройдет. Но я уверен, что останусь травмированным до конца своей жизни.
Банановых тортов для меня больше не существует. Отныне и навсегда.
И если бы не милашка Сьюзи – моя типа-как-девушка, – я бы, наверное, отказался заодно и от секса.
Но не откажусь. Потому что, хоть я каждые две недели и говорю папе, что ни одна девушка мне пока что не нравится – его версия лекции «Как не сделать ребенка в четырнадцать лет» сводится к совету не заводить девушку в принципе, – на самом деле мне нравится Сьюзи. Мне нравится, как она двигается. Ее каштановые кудряшки, которые подскакивают на плечах. И ее пухлая нижняя губа, которую она дает мне посасывать за столярной мастерской в школе.
В прошлом месяце от ее горячего язычка в моем ухе я спустил немного в штаны. Стало липко и чуть-чуть мерзко, и мне пришлось ходить так до самого вечера, но боже, оно того стоило.
На школьных танцах на той неделе она зашла дальше – пощупала меня, и порочная искорка в ее голубых глазах намекнула, что, возможно, мы можем зайти еще дальше…
Да, это лето будет крутым.
Как только я разберусь с последними на неделе заданиями, и школа в этом году официально закончится.
Я мою руки, и не один раз, а два, словно это каким-то мистическим образом поможет мне смыть и неловкость.
– Ох, сын, – мама подходит ко мне и притягивает меня к своему боку, – ты такая лапочка, когда краснеешь. Вылитый твой отец, каким он был в твоем возрасте.
– Это не значит, что я повторю ту же ошибку, которую сделал он, – бурчу я, беру кухонное полотенце и вытираю руки. Даже после моющего средства с яблочным ароматом мне все равно чудится запах латекса.
Я никогда не признаюсь им, но я, понятное дело, рад, что они все-таки совершили ошибку. Не родиться было бы стремно. У меня отличная жизнь.
В смысле, конечно, иногда родители меня достают. Нагружают работой по дому, заставляют делать уроки и читать минимум одну книгу в месяц, угрожая, что в противном случае они спрячут свои раздельные телевизоры – прямо вот серьезно, отключат их и уберут на чердак, – ну и, конечно, тема с бананом… однако хорошего в них тоже немало.
Папа, например, разрешает мне допоздна играть в видеоигры по пятницам и субботам, и в дни, когда завтра нет школы, а мама делает лучшие в мире чизкейки и возит в нашем фургоне половину моей футбольной команды на все соревнования вокруг города и на севере.
И у папы прикольно, потому что чаще всего там тусуется Люк, а Люка я до чертиков обожаю.
Он любит брать нас с папой во всякие места, где у нас бывают самые разные приключения. Мы ходим в походы, сплавляемся на байдарках, ездим на велосипедах и лазаем по горам… И да, он просто крутой. Вот, например, я знаю, что он за все платит сам, но перед папой притворяется, будто все стоит дешево, чтобы тот не беспокоился о деньгах. Когда я про это узнал, то пообещал не говорить папе ни слова и не сказал. И из-за этого Люк стал нравиться мне еще больше.
Но есть и другая причина, по которой мне нравится то, что у меня есть два дома и две свои комнаты… это значит, что я могу выходить сухим из воды.
Я говорю папе, что мама не против, чтобы по средам я ходил заниматься уроками к Стивену. Маме я говорю то же самое. Папа не против…
По средам мы со Сьюзи устраиваем наши типа-свидания. Чаще всего мы сидим в KFC и обжимаемся в одной из дальних кабинок. Иногда ходим в парк и зависаем за какими-нибудь кустами…
– О чем задумался, Джереми? – интересуется мама. Усмехаясь, она берет из чаши с фруктами банан и очищает его.
Я пожимаю плечами и отворачиваюсь, пока она не успела сунуть эту штуковину в рот.
– Ни о чем. Мне надо к папе. Он поможет мне с математикой.
Мама фыркает.
– Господи боже. Сэм? С математикой? – Она целует меня в висок. – Удачи, дорогой. Подвезти тебя? – Звонит телефон.
– Не, я пешком. Погода хорошая.
Мама кивает и берет трубку.
– О, привет, Дебби, – говорит она, уходя от меня в соседнюю комнату.
Я забегаю наверх и собираю рюкзак. А когда возвращаюсь, чтобы сказать маме «пока», то на полпути замираю. Из коридора мне слышно, что она понизила голос.
Я настораживаюсь, потому что в последние несколько месяцев замечал дома странные вещи. Вроде большой незнакомой футболки в стиральной машине. Или внезапно ополовиненной жидкости для полоскания рта в шкафчике в ванной…
Мне кажется, мама от меня что-то скрывает. И я отказываюсь признавать, чем оно может быть. Если оставаться достаточно неосведомленным, то ничего не случится. И в моей жизни не произойдет никаких неожиданных больших перемен.
Хоть мне и не хочется знать, о чем она говорит, я прислушиваюсь. Хочу устоять, но не могу.
И облегченно сглатываю, когда понимаю, что она всего-навсего сплетничает обо мне.
– Да, у Джереми все хорошо. Но сама понимаешь, наступил такой возраст… – Она смеется. – Именно. Знаешь, иногда мне хочется, чтобы он оказался геем. Просто чтобы не бояться, что от него кто-нибудь залетит. Так мне точно было бы намного спокойнее.
Сначала я хмурюсь.
Но потом колесики у меня в голове начинают вращаться, и все секреты оказываются забыты, потому что… как же я теперь ухмыляюсь. Я закидываю рюкзак подальше за спину, а затем, стараясь топать погромче, заворачиваю за угол гостиной. Мама сразу же замолкает.
– Сын, ты уходишь?
– Ага. – Я машу ей и сваливаю.
Я использую двадцать минут дороги до папы, чтобы созвониться с людьми. Сначала я набираю Сьюзи. Узнаю от нее, что в среду, в последний день школы, Саймон устраивает вечеринку у себя в гараже. В ее голосе звучит хрипотца, и я даже не задумываюсь каким образом, но просто обещаю, что буду.
Потом звоню своему лучшему другу Стивену.
– Что? – отвечает он.
– Мне нужна твоя помощь, – говорю я. Пересказываю свой план, и он тут же бросает трубку. Я хохочу. Я знаю, Стивен все равно согласится.
Через неделю я приведу свой план в действие.
Глава 3
Люк
Звучит глупо – особенно из уст мужчины