Стул Люка скрипит тем же хрр, когда он отодвигает его. Подойдя к нам, он заглядывает Джереми за второе плечо. Проходит пара секунд. Люк поднимает глаза на меня, и на его лице появляется такое же, как у меня, недоуменное выражение – что это, черт побери? Смеясь, я пожимаю плечом, потом придвигаю свой стул ближе к Джереми, а Люк делает то же самое и садится с другой стороны. Мы оба берем по учебнику.
– Кажется, я типа все понял, – говорит Джереми, царапая что-то в тетрадке. – Хотя нет. Так не сойдется.
Мы с Люком переглядываемся, и я понимаю, что мы думаем об одном и том же. Вечер обещает быть долгим. Мы открываем учебники и приступаем к делу.
Мы заканчиваем в четверть одиннадцатого, когда числа у меня в глазах начинают двоиться.
Швырнув карандаш на стол, Джереми откидывается назад и потягивается.
– Не понимаю, зачем вообще нужна математика.
Я слышу слова отца прежде, чем успеваю цензурировать их.
– Математика очень важна. Поверь, понимание чисел и того, как они работают, может много поведать о мире.
Он что-то невнятно бормочет, затем, зевнув, говорит:
– Слушай, Люк, можно спросить тебя кое о чем действительно важном?
Я рычу, и Джереми ухмыляется.
– Что такое, Джереми? – спрашивает Люк, его рот дергается, словно он сдерживает улыбку.
– Короче, у нас, у «Пингвинов», типа как ничья с «Восточными Львами», потому что футбольный финал в прошлом месяце отменили. Но мы с командой все равно хотим с ними сыграть. Ты не мог мы помочь нам с организацией матча? Уж мы начистим им задницы.
Улыбка на сияющем лице Люка расцветает в полную силу.
– Это не повлияет на официальные результаты…
– Мы знаем. Но они тренируются на соседнем поле и все время выделываются. Поверь, они хотят этого не меньше, чем мы. – Джереми вскидывает в воздух кулак. – Мы собьем с них спесь!
Я качаю головой.
– Хм-м, я, пожалуй, поболею за «Львов». Будет приятно посмотреть, как спесь собьют с вам.
– Пап!
Я хохочу. Хочу взлохматить ему шевелюру, но сдерживаюсь.
– Ну так что? – Джереми смотрит на Люка. – Сможешь помочь нам?
Люк притворяется, будто раздумывает, морщится, словно задача предстоит не из легких. Когда Джереми наклоняется и шлепает его по руке, он смеется.
– Конечно. Я попрошу, чтобы вам разрешили воспользоваться нашим школьным полем и раздевалками.
– Есть! – просияв, восклицает Джереми. Утыкается взглядом в учебник, но по тому, как он закусывает губу и ухмыляется, я понимаю, что его мысли далеки от задачек по математике.
Джереми откидывается на спинку стула. Потом произносит, не поднимая глаз:
– Пап?
Я узнаю́ этот тон – вкрадчивый и осторожный. Он собирается о чем-то меня попросить, но не уверен, получит ли разрешение.
Люк, судя по его взгляду на Джереми и приподнятой брови, тоже узнает этот тон.
– Да? – отвечаю я.
– Ты же знаешь, что в среду школа заканчивается?
Та-ак…
– Знаю.
– В общем, Саймон приглашает народ на ночевку, и я хотел бы пойти. Можно?
С его просьбой что-то неладно, и на то, чтобы сложить два и два, у меня уходит секунда. Я усмехаюсь. Обычно Джереми спрашивает разрешения переночевать у друзей уверенно и небрежно. А тут он мнется, начал издалека… Во мне немедленно просыпаются подозрения.
– На ночевку? А там будут девочки?
Джереми заикается, у него дергается глаз, и я уже знаю, каким будет ответ. Люк тоже. Иначе он бы сейчас не качал головой.
– Не получится, Джереми. Твой папа сказал мне, что в тот вечер хочет сходить вместе с тобой в кино и отпраздновать окончание учебного года.
– Придумаешь тоже, Люк, – отзывается Джереми. – Чтобы папа что-то спланировал? Да никогда. – Мой мальчик оглядывается на меня и выгибает бровь с таким видом, словно уверен, что слова Люка – неправда. Вздохнув, он берет карандаш и начинает рисовать на тетрадной странице каракули. – В смысле, да, девчонки ненадолго тоже придут, но они все из нашего класса.
Все из их класса… с которыми он ежедневно встречается и о которых, без сомнения, фантазирует… да, потому что о них можно не беспокоиться…
– Люк не обманывает, – говорю я, ощутив потребность его защитить. – Мне дали отпуск, и я хочу, чтобы мы куда-нибудь вышли. Прости, Джереми, но мой ответ на ночевку – нет.
Джереми, судя по виду, готов возразить, но затем он оседает на стуле и резко кивает.
– Ну и ладно. – Не глядя на нас, он начинает торопливо собирать свои вещи. Потом бормочет: – Пока. – И уходит.
Подавив вздох, я встаю и пытаюсь придумать для него какое-то объяснение. Но Люк тоже встает, огибает стол и, поймав меня за руку, не дает мне догнать его. Соскользнув, его пальцы оставляют на моей коже мурашки. Что напоминает мне, какая тьма времени прошла с тех пор, как ко мне прикасались.
Но это скоро изменится. У меня же есть список вещей, которые надо сделать до тридцати…
– Так что ты читал? – спрашивает Люк, и в его голосе слышится смех.
Качая головой, я собираю наши тарелки.
– Ты не знаешь, когда отступиться, да?
Он забирает у меня тарелки. Наши пальцы нечаянно соприкасаются, и он их отдергивает.
– Я сам, – произносит он. – В конце концов, ты же готовил.
Я терпеть не могу мыть посуду, поэтому такое соглашение меня очень даже устраивает. Когда он тянет тарелки, я осознаю, что так и не отпустил их, и быстро убираю руки.
– Хочешь, сыграем в настольную игру? – спрашивает из кухни Люк.
Я качаю на пустой стол головой.
– Уже, наверное, поздновато. – Потом приказываю себе прекратить быть таким рассудительным. Я же хочу в следующие пару недель оторваться. – В смысле, что у тебя на уме?
– Как насчет «Табу»? – Его голос звучит сзади так близко, что слова отскакивают от моей шеи, и я дергаюсь в сторону.
– Табу? – повторяю я и думаю не об игре… а о чем-то совершенно другом.
Люк наклоняется, чтобы вытереть со стола, по всей поверхности которого каким-то образом разлетелись частички еды.
Я костерю себя за то, что сделал спагетти. Почему нельзя было приготовить блюдо, которое гарантированно не разведет беспорядка? Например… например…
Под толстовкой Люка бугрятся спинные мышцы, задница ходит туда-сюда. Я моргаю, скребу в затылке и делаю шаг в сторону коридора. Внезапно идея пойти домой и быть рассудительным кажется самой лучшей идеей на свете.
– М-м… – говорю я. – Разве для этой игры не требуется большее количество игроков?
Закончив со столом, он поворачивается ко мне и пожимает плечами.
–