Есть ещё один способ, но это скорее на случай, когда и ритуалы не помогают. В такие моменты мне нужно всего одно: чтобы Алиса была рядом. Она может просто быть в зоне видимости или стоять совсем близко, что даже лучше, может говорить или молчать — мне просто нужно чувствовать её рядом. Поэтому её ссылки для меня мука, ведь она — мой глоток вдохновения, мой дом.
У Алисы наверно хороший отец. Я жажду с ним познакомиться, ведь, насколько я понял, он в её жизни стоит на пьедестале.
— Витя её баловал, — слышу я вновь мать Алисы, которая упомянула сокращённое имя своего мужа, — У них совершенно особенные отношения, они друг друга обожают!
Надо думать, с него начинается её отношение к мужчинам, так всегда бывает у девочек. Много бы отдал, чтобы Алиса хотя бы просто меня не ненавидела, и уж целый мир за то, чтобы обожала в половину того, как относится к своему отцу. Хватило бы и того, как она заботится о своём Риордане, хотя старается никак этого не показывать. Ладно, плохая тема, не сейчас!
Очень странно, что такие любящие родители так странно говорят о дочери, которая пропала полгода назад. Это очень противоестественный факт. Ни слёз, ни вздохов. Будто всё отлично.
— Александр, а не хотите попробовать джем? — этот взгляд я видел у её дочери, это любопытство. Думаю, не вежливо будет отказаться, хотя я вообще-то не любитель джемов и всяких мармеладов.
Люблю шоколад, вафли, стряпню… вообще-то я закостенелый сладкоежка.
Абрикосовый джем. Господь Всемогущий!
— Это лучшее, что я пробовал, чёрт подери! — я сказал это вслух!?
Ох и рожа у меня наверно… как женщины из этого рода на меня действуют!? Я никогда себе такого не позволял!
Елена залилась очаровательной улыбкой и расправила плечи. Руку на отсечение даю — готовила она сама. Не будь у меня моего проклятья Синей Бороды, я бы женился на женщине только за одно единственно умение готовить такой джем. Я влюблён в эту женщину, не в том смысле конечно, слово «очарован» звучит уместнее. Хотя… иначе быть и не может, ведь она мать Алисы.
Инстинкты. Чёрт их дери! Я могу маскироваться где угодно и как угодно с одинаковой достоверностью, но рефлексы, отработанные годами, не могу заглушить. Я вскочил очень резко и немного напугал Елену, которая просто сидела и удивлённо на меня смотрела:
— Это Виктор пришёл, не пугайтесь. Вы наверно на войне были? У него такое тоже было после Афганистана… — милая женщина. Даже сразу дала мне почву для оправданий, как же мне она нравится!
— Да. Воевал, — сдавленно ответил я и попытался улыбнуться как можно более мягко, чтобы убрать удивление с её доброго лица.
И тут появился он. Высокий мужчина уже порядком седой и с уставшими серыми глазами, но тот серый был не такой как у Алисы (у неё он хрустальный, искристый), это был другой серый. Виктор выглядел жутко уставшим, но был вежлив, хотя недоверие промелькнуло в его «других серых глазах».
Редко у меня возникает ощущение, когда человек со мной одного роста, но Виктор был… выше. Нет, не физический рост, да и смотрел не с высока. На меня смотрел человек с высоты своего опыта и мудрости, а у меня непроизвольно напряглось всё тело и захотелось вести себя, как нагадившему котёнку, которого сейчас будут ругать.
Папа смотрел так же. Нет, они совершенно разные, просто Феликс Блэквелл тоже смотрел глубже, чем остальные.
Виктор настороженно пожал мне руку очень крепким рукопожатием. Мне нравится традиция рукопожатий, а не реверансов-поклонов, так легче составить первое впечатление о мужчине, а этот… я не разочарован!
Присматривался к родителям Алисы очень внимательно, но не мог точно сказать, на кого из них похожа дочь. Останавливаясь взглядом на матери, я видел в ней черты лица своей девочки, но явного сходства не наблюдал, тоже самое с отцом. Лисовские были очень красивыми людьми, каждый по-своему, а Алиса взяла от них что-то неуловимое, особенное.
— А Александр, между прочим, тоже военный… и воевал! — отметила Елена, выделяя эту деталь уж больно вдохновлённо, на что Виктор посмотрел на меня будто впервые.
— Контрактник? — уточнил он сухо.
— Доброволец… — да, тот самый доброволец-кретин, который положил жизнь на алтарь войны. Ради чего? Я всё ещё ищу ответ на этот вопрос. Невольно потупил взгляд в пол, что, видимо, не укрыло незаживающие шрамы моей души от отца моей своенравной рабыни. Его губы дёрнулись в кривой улыбке, а я узнал и в его взгляде тот след, что оставляет война, — Плохая тема… — хмыкнул я, уводя разговор дальше от крови и трупов.
Довольно тяжело было убедить Виктора в том, что от меня не стоит ждать угрозы. Не сегодня. Вряд ли он до конца поверил, но, по крайней, мере немного расслабился, каких усилий это стоило! Если б не чёртов упрямец Вуарно, то я бы мог использовать магию и спокойно бы читал мысли её родителей, а не действовал методом тыка!
С Алексом я ещё сведу счёты, чёртов ублюдок! Никогда не прощу и не забуду того, что он сделал. И с каким ебалом он об этом говорил! Я разберу его по косточкам, нарежу кубиками и расфасую по коробочкам, которые разошлю всем его… Нет, только не Руми. Она здесь не при чём, и я обещал никогда не причинять ей боль, она и так лишилась семьи из-за меня. Руми должна быть неприкосновенной.
— Всё в порядке? — поинтересовался Виктор, увидев, как я нервно затряс ногой.
— Всё отлично! — ответил я взял ложкой мой антидепрессант — джем. Действует, — Елена, я бы до последней копейки торговался на аукционе за всего одну баночку вашего великолепного джема! — искренне сказал я, а она улыбнулась во все зубы и тут же выбежала из кухни.
Вернулась с баночкой джема и протянула мне:
— Безвозмездно. За один лишь ваш комплимент, Саша!
«Саша» — очевидно, сокращнно от «Александр». Что ж! Кажется, я заслужил её расположение. Если б с её дочкой было всё так просто!
Только ведь, чёрт меня подери, я ни разу — НИ РАЗУ! — не хвалил Алису! А она ведь заслуживает…
— Алису часто в детстве хвалили?
— О, она бы не позволила. Не любит показное поведение или наигранность.
— …Фальшь! — добавила Елена.
Это слово постоянно вертелось где-то в воздухе вокруг меня, когда я пытался как-то объяснить её реакцию на комплименты мужчин Сакраля. Её носик каждый раз еле заметно дёргался, и это было мило, потому что источником её брезгливости был не я.
Виктор внезапно начал улыбаться мне как-то уж больно счастливо, наблюдая за мной при этом ещё