Сжав зубы, я сдержала порыв вцепиться в Омара, но поняла, что сквозь заколдованную решётку не пробиться — пробовала бесчисленное количество раз! Поэтому приходится черпать остатки спокойствия где-то очень глубоко внутри, где плещется магия, готовясь выйти наружу в нужный момент. На данный момент нужно заботиться только о том, как бы вообще встать, ведь я пережила столько ударов плетей по спине и стопам, что сбилась со счёту. Высокий болевой порог пока спасал от болевого шока, но надолго ли — кто знает?
— Не рассчитывай, что сдохнешь быстро. Будешь на четвереньках ползать по Арене — ходить-то ты уже вряд ли сможешь, но убьют тебя тогда, когда я захочу.
Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, говнюк!
Сухая земля уже впитала яд моего паучка, а значит, что Омар будет есть землю и корчится в агонии, пока не умрёт. Самоубийство можно отложить — черти в аду меня подождут.
— Ты сама во всём виновата, — его лицо исказил гнев. Омар и без того красотой обделён, но теперь был и вовсе отвратителен, — Сейчас бы уже ждала продажи в отдельной комнате, была бы сыта и здорова. Да, Граф — не подарок, но это лучше, чем то, что тебя ждёт. Дура!
Вот тут я не сдержала улыбку. Всё же удалось сломать планы алчного рабовладельца — это маленькая, но всё же победа.
Мне в лицо полетел смачный сгусток пузырчатой тягучей слюны изо рта, полного подгнивших жёлтых зубов Омара вперемешку со вставными из золота. А перед этим были характерные звуки из его гортани, которая гоняла всю доступную секрецию туда-сюда, что позволило мне предугадать маневр поработителя и вовремя увернуться, снова вызывая на его лице гнев. Омар Халифа сполна ответит за каждый свой поступок, но позже, ведь заколдованная темница не позволит мне и пальца просунуть к горлу обидчика.
А пока… нырнула внутрь к стене — туда, где меня никто не увидит. Нужно собраться с мыслями, сконцентрироваться на ранах и хоть немного их излечить, иначе месть не удастся.
Через пару часов потоки внутренней магии, которую я в себе пробудила, немного облегчили боль и муки, отёк с ног чуть спал, но этого всё равно мало для предстоящего «дефиле» со Смертью.
Послышался скрежет ржавых решёток, кто-то пошёл в крыло к рабыням, которых готовили к аукциону. Двое мужчин — один в латах, при оружии и с тяжёлой связкой ключей, второй с мягкой поступью, при себе ничего звенящего, кроме пары монет, которые он отдал своему продажному спутнику. Стражник алчно рассмеялся и поблагодарил благодетеля. Через пятнадцать минут снова зазвучал язык сакрит, но уже из уст мужчины с лёгкой походкой и красивым низким хрипловатым голосом:
— Вы издеваетесь надо мной? Из-за этих потрёпанных девиц я сюда ехал? — он нервно хлопнул за собой решёткой, — Это реально всё? Пшёл отсюда!
Стражник что-то пробубнил и зазвенел латами, потом мелкими частыми шагами куда-то ушёл, и второй мужчина остался в лабиринтах темницы один, тихо шагая по коридорам. Я слышала его приближения и замерла, чтобы не подать и звука. Почему? Доподлинно уяснила зачем мужчины заглядывают в темницы к рабам перед торгами, и себе я такой участи не жажду.
Он остановился где-то рядом, и я начала сильно нервничать, разгоняя сердцебиение всё быстрее. Мне нельзя так нервничать… у меня свежие раны от плёток по всему телу, ноги были изодраны в мясо и кое-где воспаления, просто сводящие с ума. Надо было набраться сил перед грядущим боем, а я сидела и нервничала.
Мысленно досчитала до пяти и успокоилась, а мужчина съехал по стене, садясь на землю, и шумно вздохнул. Нас с ним разделяла стена из толстого холодного камня, но я почему-то чувствовала отчаяние этого человека, и сама начала грустить.
Как же сердце трепетало…
Странно всё-таки распоряжается судьба. Через четверть часа, если верить положению солнца в этом странном мире, меня, скорее всего, убьют, чтобы потешить публику, а этот человек уедет в какое-то другое место, так и не купив себе раба, хотя его беспокоило не это.
Какой необычный человек там за стеной. Я закрыла глаза и попыталась словить энергию, а она двигалась вся к нему. Он — магнит для неё, грубо говоря. Может, поэтому я не могу сконцентрироваться?
Глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. А мыслей-то и нет почти… ни воспоминаний, ни плана побега, ничего. Я просто выйду на Арену Смерти, и просто буду импровизировать, хотя я даже не представляю, как встану, учитывая мои раны.
Солнце вдруг стало не обжигать, а мягко греть, а я всё сидела и наслаждалась тем, что мне осталось, забыв про своего молчаливого гостя. Только в эти секунды я поняла, как сильно устала за последний месяц постоянного круглосуточного напряжения. Я на чеку даже во сне. Сплю урывками по пятнадцать минут, просыпаюсь от каждого шороха, не теряю контроль. Но сейчас я полностью расслабилась, и это удивительно.
— Нашёл! — послышался тихий хриплый голос совсем рядом.
Я не стала дёргаться, не стала менять позы, а просто приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на источник этих магических звуков. Мой гость стоял, облокотившись на решётку, и смотря на меня внимательными миндалевидными глазами неповторимого изумрудного цвета. Они завораживающе играли бликами от лучей солнца, проникающих сквозь решётки. Я никогда не видела таких людей, как тот человек, что смотрел на меня в эти мгновения — высокий, мускулистый греческий бог — нет, совсем не Аполлон, скорее Арес — с густой щетиной по всему красивому лицу и очень проницательным взглядом.
На меня волной накатили странные ощущения, вводящие в заблуждение — я в безопасности. Но ведь это чушь! Может магия? Заклятие или гипноз?
Арес слишком хорош, чтобы быть реальным. Делаю вывод: он либо гей, либо глуп, как пробка, либо ещё какой-нибудь очевидный изъян, поэтому нечего пускать слюни. Боги если и существуют, то сидят себе на Олимпе, смотря реалити-шоу с моим участием.
Он отстранился, чтобы осмотреть руны на темнице и нахмурился, а потом снова посмотрел на меня серьёзно. Это темница для смертников, и он совершенно недоумевал почему же в ней я. Через пару секунд колебаний, он достал из кармана маленький пузырёк, который положил на каменный пол и подкатил прямо ко мне. Я медленно отползала назад, смотря на этого человека с опаской. Кто знает, что ему надо?
Он, конечно, красив и на вид не желает мне зла, но в этом мире я никому не верю. Многие мужчины с добрыми и злыми глазами пытались изнасиловать меня за то время, что я в этом мире, но ничего не вышло. Многие пытались