- В замке Дум со мной обращались как с Герцогом! А ты таскал меня по грязным закоулкам...
- Но это работа Герцога, Элайджа. Приёмы, война и переговоры - часть этой работы, другая её неотъемлемая часть - это участие в жизни подданных, я ведь не раз тебе это объяснял. Я понял, что ты для этого не подходишь ещё до рождения Винсента, а когда Мордвин выбрал его, то я облегчённо выдохнул, ведь к тому моменту ты уже перешёл черту.
- Раз так, то и говорить не о чем! - Элайджа вскочил со своего места и двинулся к отцу, но тот не менял позы, лишь наблюдая боковым зрением.
Мужчина выхватил из руки отца ветряную вертушку и сжал её с силой, будто отыгрываясь на игрушке за все свои обиды.
- Игрушка тут не при чём, - прошептал Феликс.
- Она напоминает о тебе! - с болью и гневом сказал безумный Элайджа, на глазах которого появилась излишняя влага, - Я всего лишь искал твоего признания! Хотел, чтобы ты гордился мной, смотрел на меня с восхищением!
- Для этого ты сделал мне больно? - медленно обернулся на сына Феликс, глядя мягким мудрым взглядом любящих глаз, которые познали за свою жизнь много горя, - Убил единственную женщину, которую я любил, забрал мать у моего сына. Горят ты и Кларину убил, это так?
- Она сама этого хотела! Она знала, что ты и она - это всё, что делает меня человеком. Это горе должно было сделать из меня Архимага, но не вышло.
- Сынок, ты убил свою мать, - спокойно и с болью резюмировал Феликс, - В погоне за силой ты сознательно отнял жизнь у той, кто произвёл тебя на свет и всегда был рядом. Как бы безумна она ни была, как бы не просила тебя её убить, ты не должен был этого делать: мать - это святое.
- И это было больно! - оправдывался мужчина. Он сел на пол у кресла отца и взял его за руку, - Это было ужасно больно, но даже это не оторвало меня от человечности. И тогда я понял, что любил тебя больше чем её, и твоя сила поможет мне стать тем, кем я должен быть.
- Тогда сделай это, - ответил Феликс и снова подул на лопасти ветряной вертушки, - Убив меня, ты не сотрёшь прошлое, - он указал пальцем на держатель игрушки, на котором была надпись, которую он озвучил, - Ведь я «Всегда с тобой», сынок. Сотри себе память, но прошлое стереть не в силах. Я всегда буду с тобой, ведь ты всё ещё любишь меня, поэтому ты здесь.
- Это чувство уйдёт вместе с твоей жизнью.
И тогда Феликс снисходительно улыбнулся, произнося уже хрипло:
- Зря ты так думаешь. Я жив, пока меня помнят. А теперь иди, мальчик мой, я так устал... позови брата, мне нужно рассказать ему о малышке. Мои мальчики... такие разные, но мои!
Каждое слово отнимало всё больше сил у Герцога, принося ему боль, которую он гордо прятал за спокойствием и смирением. Очень светло-голубые глаза Элайджи Блэквелла метались с одной детали на другую, пытаясь снискать что-то необъяснимое в человеке, которого он боготворил всю свою жизнь, но тот больше ничего не говорил.
- Папа... - тихо позвал Элайджа, - ПАПА! - вновь произнёс он.
Но их диалог был закончен, и Элайджа встал, понимая, что на этом их встреча окончена. Он обернулся уже у входа, с гневом смотря на неподвижного отца, и вдруг воздух наполнился влагой, создавая туман, окутывающий Феликса Блэквелла, но тот лишь смотрел на ветряную мельницу, вторую снова держал в руке. Туман становился плотнее, лишая видимости, но Элайджа ориентировался хорошо и прекрасно понимал, что происходил:
- Нет-больше-Элайджи-Блэквелла, - медленно и с гневом проговаривал он каждое слово, - Нет уже давно, с тех пор как меня стёрли как наследного Герцога подписью в завещании, но я жил в тебе, отец. А теперь ты будешь мёртв. Вместе со мной.
И с этими словами Феликса начала бить судорога, выдавливая последние капли жизни, а Элайджа стремительно шёл по коридорам, покидая родной дом окончательно. Он не остался рядом с отцом, чтобы разделить его последние секунды жизни, не осмеливаясь заглянуть в глаза своей умирающей человечности, поэтому не видел, как с другого крыла мчался только что прибывший Винсент Блэквелл, который только что вернулся домой с хорошими новостями. Феликс умер на руках младшего сына, сжимая в ладони ветряную вертушку, которая очень быстро вертелась.
- Папа! - Винсент прижимал к груди отца и звал его, но единственной реакцией были слова:
- Я жив, пока меня помнят... ты помнишь меня, сынок?
- Помню, пап! Конечно помню, не оставляй меня, пожалуйста!
А дальше...
...Дальше Винсент Блэквелл в одиночку переживал своё горе и ещё много несчастий до тех самых пор, пока на Сакраль не свалилась буря. И с тех самых пор всё изменилось, рождая новую силу, новый смысл и новые цели, надежда появилась так же внезапно, как исчезла.
Как вспышка молнии.
Глава 2
Вдохновило:
Мордвин, 6 сентября 2013 года
Было лишь 10 часов между высадкой в Мордвине и прибытием делегации из Ксенопореи. Винсенту нужно было подготовиться, но сил на это не было, и дело было далеко не в физической усталости.
- Лорд Блэквелл... - позвал Дрейк очень тихо, а потом громче, - Лорд Блэквелл!
Блэквелл лежал на кушетке отстранённо глядя в потолок, а Маура обрабатывала его раны. Девушка сделала знак Дрейку, чтобы тот проходил и пожала плечами.
- Лесли привёз Риордана, - неуверенно сказал он, но Герцог будто не слышал, - Так же на том объекте обнаружены тела дюжины наёмников и тело неизвестной женщины. Не удалось пока установить личность, из-за отсутствия головы...
- Сьюзен Петьера. - тихо сказал Блэквелл.
- Мой Лорд, Сьюзен здесь нет, это я, Маура, - учтиво поправила девушка.
- Сьюзен Петьера без головы. - без эмоций уточнил Блэквелл, не повышая голос.
Мозг Герцога привык к постоянным нагрузкам, он без остановки вытаскивал незначительные мелочи из потока бесполезной на первый взгляд информации и складывал в чёткую картину. Так вспоминались мелкие детали знакомства со Сьюзен, произошедшее 12 лет до этого...
Это были те самые похороны Маркиза Барко, несколькими часами после разговора с Уолтером, когда Винсент уже собирался домой. Он был немного пьян, но не мог упустить возможность взглянуть на своё наследство: великую библиотеку. Он поднялся в башню Грикс, открыл запертую на множество замков массивную дверь и впервые увидел Сакраль,