Но, увы, этим же летом он активизировался ни на шутку. Заявлялся к нам как к себе домой. Разговоры неудобные заводил, звал гулять и даже с гитарой приходил песни исполнять. После этого по всей округе слухи распустили мол к Лисе не подступись, она — девчонка Паровоза.
Не так это. Илья — мне дорог как друг детства. Он, безусловно, парень видный, но нет у меня к нему того притяжения, о котором наперебой трубят все любовные романы. Паровоз для меня как брат. Да только вот он понять этого никак не может.
Дверь в квартиру не заперта. Я еще с улицы услышала шум, доносящийся из распахнутого настежь окна, и по лицу соседки, той самой, что собирает окурки на клумбе, поняла: мать устроила очередной сабантуй. Видимо, до сих пор отмечают день рождения драгоценного Валеры.
На пороге в нос ударяет запах дешевого табака и алкоголя. На кухне играет ненавистная «Все для тебя» Стаса Михайлова, кто-то очень громко смеется. Стучат стаканами и выкрикивают пожелания.
— Идем, котенок, — тяну мелкую за собой, даже не раздевая.
Уже почти дохожу до нашей комнаты, как из кухни появляется какой-то мужик.
— О, Шалом, красавица, — захмелевшим голосом обращается ко мне. — Кааать, тут гости, да какие!
Из-за его спины выглядывает наша не совсем трезвая мать. На ней новое платье. Красное, нарядное. На лице макияж не первой свежести, а на скуле уже красуется синяк.
— Доччки мои вернулись от бабки, — заплетающимся языком говорит она.
— Так че давай старшую к нам! — предлагает он ей.
Меня аж передергивает от его сального взгляда.
— Ты чей-то вообще. Марш к себе, Ляля! — приказным тоном орет она мне.
Дважды повторять не приходится. Пару секунд спустя мы уже за дверью. Проворачиваю ключ, толкаю шпингалет и только тогда выпускаю воздух из сжатых легких. Этих постоянных новых знакомых матери я боюсь до ужаса. Ведь человек, находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, себя совершенно не контролирует, а значит жди большой беды…
Стягиваю шапку с Ульяны, расстегиваю курточку.
— Они не придут к нам, Ляль? — шепчет испуганно она, когда я развязываю шнурки на ботиночках.
— Снимай. Нет, не придут, не бойся, — уверяю ее я, поглаживая по светленькой макушке.
— Ты читать будешь мне? — спрашивает тихо, скидывая обувь. Поднимает и несет в уголок. Как я и учила.
— Да, Ульян, но сначала мне надо сделать уроки, а ты пока порисуй, хорошо?
Она послушно садится за стол и придвигает к себе альбом. Я достаю из портфеля учебники и на пару часов погружаюсь в мир ненавистной математики. Логарифмы еще куда ни шло. Но потом я зависаю с геометрией. Задача со звездочкой никак не дается мне, да и что скрывать, предыдущие задания я тоже решаю с трудом. Ответы сходятся не везде.
За стеной все громче, а стрелка старых часов тем временем подбирается к одиннадцати. Слышу, как Валера громко ругается с соседкой, которая пришла высказать свое возмущение. Он в выражениях не стесняется совершенно. Кроет отборным матом пожилую женщину и угрожает расправой.
Ульянка лезет ко мне на кровать с книжкой про Гарри Поттера в руках. Вертит ее, пальчиком водит по обложке и смиренно ждет, когда я разберусь с неподдающейся задачей.
— Ляяяль.
— Мм? — пялюсь в десятый раз на два треугольника.
— А нас заберут?
— Куда? — отрываюсь от рисунка и пытаюсь понять, что она имеет ввиду.
— Ну как Гарри вот. В школу волшебников.
Я хмыкаю.
— Уж я-то не против, малыш. Не отказалась бы от волшебной палочки.
— Но мы не в сказке, да? — огорчается она, обиженно выпячивая нижнюю губу. Моя привычка. Я в детстве делала вот точно так же.
По ту сторону двери шум и гам усиливается. Раздается грохот, крик, ругательства.
— Не в сказке точно, — соглашаюсь я, убирая учебники.
Выключаю большой свет, оставляя гореть только ночник, который купила летом на распродаже.
— И принца у тебя тож не будет? — тяжело и совсем по-взрослому вздыхает она, широко зевая. Я по цепной реакции тоже.
— Не нужен мне принц, обойдусь, — забираюсь к ней под одеяло.
— Всем нужен, — спорит сестра. — И тебе. Как золушке.
— Зачем? — смеюсь и устраиваюсь поудобнее, открывая книгу в том месте, где лежит цветная закладка.
— Ну как, — выворачивает голову и смотрит на меня своими глазищами так, словно я чушь какую-то спросила. — Защищать!
Молча киваю. Почему-то на ум приходит Паровозов. Не принц ни разу, но желание «дать мне лучшую жизнь» в его мыслях определенно присутствует. Это его предложение уйти от матери звучит весьма заманчиво, но разве можно думать о таком сейчас? Да я скорее сбегу куда-нибудь, чем стану жить с ним. Нет. Совершенно точно нет. К подобным резким переменам обстоятельств я точно не готова.
*********
Праздник в стенах квартиры под номером шестнадцать продолжался до четырех утра. Ульянка постоянно ворочалась, то и дело хныкая. Но она в отличие от меня хотя бы была в берушах, которые не так давно я приобрела в аптеке по совету бабушки. Сама я ими не пользуюсь. Боюсь. Боюсь не услышать и пропустить что-то важное, например, момент, когда кто-то начнет ломиться в нашу дверь. Живя здесь, можно ожидать чего угодно…
Утреннюю пробежку я пропускаю. Чувствую себя просто отвратительно: разбитой донельзя, слабой. В голове пульсирует адская мигрень, и как назло таблетки закончились.
Ульяну тоже удается разбудить с большим трудом. Она плачет, жалуется на недосып и отказывается вставать с постели. Я проявляю недюжинное терпение, и мы, наконец, выходим из своей крепости. Осторожно обходим осколки от разбитой бутылки и направляемся в ванную комнату. Сестру я туда запускаю только убедившись в том, что там никого нет.
На пару с ней умываемся и чистим зубы. Измазавшись зубной пастой как поросенок, Ульянка заливисто смеется, рискуя разбудить пьяных «гостей». Ей для забавы много повода не надо, она у меня та еще хохотушка.
Покончив с водными процедурами, возвращаемся в комнату. Собираю ее в сад, одеваюсь сама и закидываю на плечо тяжелый рюкзак.
— В саду позавтракаешь, хорошо? — говорю я ей, закрывая хлипкую входную дверь на ключ. Вспоминаю, что посреди кухни прямо на полу лежит тот самый мужик, что застал нас в коридоре, и качаю головой, содрогнувшись.
Слава богу не встречаю никого из соседей. Мне всегда жутко стыдно перед ними. Да и нечего сказать в ответ на их гневные речи.
До садика, а потом и до школы добираюсь без приключений, но позже обычного. Наверное поэтому мне приходится лицезреть мчащийся к школьной парковке мотоцикл Беркутова, издающий адский рев. Я даже сквозь наушники дернулась от испуга в сторону так, что едва не рухнула, споткнувшись о бордюр.
Явился…
Пока иду, недовольно смотрю на парня, стаскивающего с головы шлем. Грановская, которая, к слову, восседает позади него, тут же лезет обниматься,