Прохожу мимо. В душном подъезде стоит отвратительный смрад. Это помогает довольно быстро вернуться в суровую реальность, где нет места подходящим литературным эпитетам. Исписанные нецензурной бранью стены, как нельзя лучше демонстрируют это. Дом, да и в целом район, у нас, прямо скажем, неблагополучный. Но куда деваться, когда выбора нет…
Взбегаю по лестнице на третий этаж и тихонько открываю своим ключом дешевую металлическую дверь, погнутую сразу в нескольких местах. Уже и не вспомнить сколько раз в нее колотили ногами.
Бесшумно притворяю ее за собой, двигаю хлипкую щеколду и на цыпочках крадусь в свою комнату. Ульянка, сладко посапывая, спит на соседней кровати.
Я невольно засматриваюсь на милое, кукольное личико младшей сестренки. Целую пухлую щечку и только потом отправляюсь в ванную, где, к своему ужасу, обнаруживаю полное отсутствие горячей воды.
Приехали… Неужели все-таки отрезали за неуплату? Хочется завыть волком.
Стиснув зубы, принимаю ледяной душ. Не могу же я пойти в школу вот так…
После короткой, мучительной экзекуции, трусцой возвращаюсь в свою комнату. Наспех вытираю окоченевшее от холода тело, одеваю с вечера приготовленную школьную форму и пытаюсь максимально безболезненно разбудить сестру.
Ульянка капризно хнычет, но, потирая маленькими ладошками глаза, все же отправляется чистить зубы. Я в это время снимаю с плиты надрывно посвистывающий старый чайник и делаю ей пару бутербродов. Без колбасы конечно, но с маслом.
Пока сестра без особого энтузиазма поглощает свой скудный завтрак, я осматриваю гору сваленной в раковину посуды и пустой холодильник. Совсем пустой. Несчастной мыши и то повеситься не на чем будет.
Тяжело вздыхаю, раздумывая не попросить ли на работе деньги вперед. Снова. Неудобно конечно, но что делать. Нужно оплатить коммуналку за квартиру, иначе мы рискуем остаться не только без горячей воды, но также без света и газа. Одно радует, Ульянка завтракает, обедает и ужинает в саду. Клюет, конечно, как птичка, перебирает, но это все же лучше, чем ничего.
В животе громко урчит, и я пытаюсь приглушить этот постыдный звук голым чаем без сахара. Ульянка молча протягивает мне бутерброд. От этого ее жеста болезненным спазмом сдавливает грудь. Я качаю головой и отворачиваюсь к раковине.
Спустя пятнадцать минут мы уже идем в сторону местного детского сада номер десять. Сестра, как обычно, привычно ворчит и ноет, но я только терпеливо поглаживаю ее по голове, передавая из рук в руки молодой, улыбчивой воспитательнице.
— Ален, маме нужно подписать согласия на прививки, — нерешительно сообщает она, протягивая мне бумажки.
— Хорошо, — киваю и убираю аккуратно сложенные листки в портфель, уже заранее зная, что распишусь там сама. Подходить к матери с этим вопросом бесполезно, да и подпись ее я научилась подделывать уже очень давно.
Прощаюсь с Олесей Викторовной и спешу на остановку. Можно было бы и пешком пройтись, но я итак уже порядком опаздываю, а быстро добраться на своих двоих с окраины в центр просто нереально.
Запрыгиваю в автобус как раз вовремя, двери за спиной захлопываются через долю секунды, едва не дав мне по хребту.
Пробираюсь сквозь толпу в конец. Останавливаюсь почти в самом углу. Держась за поручни, смотрю на оживленную улицу через замызганное стекло. Транспорт, не смотря на общий шум и гам укачивает, и очень быстро мои веки тяжелеют против воли. У матери опять была веселая ночка, а потому поспать нам с Ульянкой практически не удалось.
— Предъявляем проездной, готовим билеты!
Эта фраза, произнесенная строгим женским басом срабатывает получше любого будильника. Распахиваю в ужасе глаза и вздрагиваю всем телом. Осторожно протискиваюсь между пассажирами, стремительно направляясь к двери. На мое счастье, она как раз открывается.
И вот я уже радостно ставлю ногу на ступеньку, но внезапно кто-то резко дергает меня назад. Оборачиваюсь и натыкаюсь на разъяренный взгляд контроллера.
— Ну-ка стой, куда собралась? — зловеще интересуется этот цербер.
— Отпустите. Моя остановка, — дрогнувшим голосом отвечаю я, ощущая, как тревога разливается по телу.
Нельзя мне в полицию, никак нельзя.
— Сначала докажи, что оплатила проезд! — требует этот бультерьер, удерживая меня за ручку рюкзака.
У меня внутри все переворачивается от ужаса. Ехала я зайцем, потому что денег попросту нет, и на транспортной карте в том числе.
— Пошевеливайся давай, не то наряд вызову!
Под ребрами простреливает. Мне ни в коем случае нельзя попадать в неприятности.
— Дамочка, ну-ка дайте пройти! — громко возмущается крупный пожилой мужчина, оттесняя контроллера в сторону.
Люди начинают выходить, и в какой-то момент ей приходится разжать толстые пальцы. Я, не теряя ни секунды, прытью вылетаю на свободу. Бегу еще минуты три, и, только убедившись в том, что за мной никто не гонится (а это в принципе затея бесполезная), останавливаюсь, тяжело дыша.
Поднимаю голову. Осматриваю местность. Ленинский проспект. Замечательно. Почти добралась. Пару остановок всего не доехала.
В восемь двадцать я уже подхожу к школе. За высоким резным забором слышатся звонкие голоса и веселый смех.
Прикладывая на проходной карточку, здороваюсь с приветливым Иваном Васильевичем, поинтересовавшимся как прошли мои каникулы. Уверяю, что хорошо, улыбаюсь и выхожу на улицу. Какое-то время с грустью осматриваю огромную территорию, посреди которой возвышается новое, современное здание Гимназии имени Попова.
Слышу, как поднимается шлагбаум и едва успеваю отпрыгнуть в сторону. Мерседес папаши Абрамова за малым не укатал меня в асфальт.
— Сгинь с дороги! — слышу грубый голос из окна. Из чего делаю вывод, что к величайшему ужасу всех водителей города этот идиот теперь сам ездит за рулем.
Думаю, у вас на языке вертится резонный вопрос: как я вообще здесь оказалась? Ведь если честно, учеба в этой гимназии и моя жизнь — две параллельные прямые, пересечься которые, по законам ненавистной мне математики, ну никак не могли.
Однако, это все же случилось. Уж не знаю в каком зодиаке была луна.
А все дело в том, что мною заинтересовался Степанов Петр Алексеевич, тренер по легкой атлетике. Он заметил меня два года назад, на городских соревнованиях, где я забрала все награды. Потому что, как ни крути, а бегаю быстрее всех.
С легкой подачи Петра Алексеевича секретарь разузнала обо мне всю необходимую информацию. Тренер убедил директора рассмотреть мою кандидатуру на участие в социальной программе. Многочисленные спортивные победы, отличные успехи в учебе и репутация спокойного, адекватного ребенка сыграли мне на руку. Даже проблемы в семье и удручающее материальное положение — не стали помехой. Потому что кого это интересует, если есть возможность привнести в рейтинг школы заветные баллы.
Меня зачислили, и по началу я была безумно этому рада. Ведь казалось, что вот он, билет в счастливое будущее. Кто же знал, что мое пребывание