— И вы с ним после той беседы больше не виделись? Не разговаривали?
— Видеться не виделись, но я ему раза два звонил. Однажды он был занят и совсем не расположен беседовать, а в другой раз на мой прямой вопрос о болезни сказал, что не хочет эту тему обсуждать.
— Значит, вы считаете, что толчком для суицида Порецкого стало то, что он знал, что обречен, и не хотел мучиться.
К тому времени Аболдин покончил со вторым и прихлебывал чаек. Выслушав мою формулировку, он воздел узловатый указательный палец с длинным ногтем и изрек:
— Абсолютно центрально замечено.
— А скажите, после смерти горячо любимой жены у Порецкого женщины были?
— Никогда с ним эту тему не обсуждали. Никогда. Но, я думаю, Игорек ведь нестарым еще человеком был, особенно по нынешним временам — почему нет? Кто б его осудил?
— Мог он пользоваться услугами проституток?
— Откуда я знаю! Игорь со мной не делился. Да и вообще мужики проститутками редко хвастаются, разве нет? А Игоряха точно был не из болтунов.
— А в самый последний раз — когда с ним разговаривали?
— Недели за две до его гибели, я ему звонил.
— И как он вам показался?
— Обычный, спокойный, уверенный в себе. Но куда-то он торопился, поэтому нормального разговора не получилось.
Засим мы распрощались, и Юрий Аболдин поскакал (как он сам выразился) на службу.
Я взял себе еще чашечку эспрессо и прямо из кафе позвонил заказчице. Она не ответила, и я ничтоже сумняшеся написал ей по вотсапу: «Вы знали, что ваш отец смертельно болен?»
Потом набрал Римку, которая как раз должна была ехать к сестре клиентки — той самой Юльке, обремененной годовалым сыночком. Попросил, чтобы она задала старшей сестре тот же вопрос о неизлечимом заболевании папаши.
— Да-да, спрошу, — досадливо буркнула моя замечательная помощница и отключилась.
А тут и Полина Порецкая мне перезвонила и начала расспрашивать, с чего я взял, что отец был смертельно болен. Я объяснил, а она в ответ принялась уверять, что это ошибка и она ни о каком смертельном диагнозе не слыхивала:
— И по результатам вскрытия ничего подобного не сказали! Откуда Аболдин эту инфу взял? Неужели отец и вправду болел? И на вскрытии не заметили? — А потом растерянно протянула: — Но если так, становится понятно, почему он вдруг со мной о завещании заговорил…
Мне захотелось назидательно заметить девушке, что лучше при жизни интересоваться здоровьем собственного родителя, чем посмертно заказывать дорогостоящий частный сыск, однако я сдержался.
Клиентов все-таки надо беречь, а не то они совсем разбегутся.
Жертва № 2
На полтора месяца ранее
Когда мишень трусцой выбежала из-за поворота — полная, раскрасневшаяся и почти веселая, в своих огромных и дорогих беспроводных наушниках, в кислотном костюмчике, модных кроссовочках, — он вышел из-за дерева и решительно двинулся к ней навстречу.
Еще можно было отыграть назад. Точнее, сделать вид, что он — случайный прохожий. И просто пройти мимо.
В ее лице при виде его что-то встрепенулось. Испугалась. Страшно, конечно: бежишь по хорошо знакомому лесу, а тут навстречу странный чувак.
Однако жертва продолжала трусить навстречу, надеясь, видимо — как всегда надеются все люди, — на лучшее.
Но лучшего не случилось.
И он не дрогнул — за что потом сам себя хвалил.
Она соступила с тропинки, желая обогнуть его — раз он такой невежа. Однако он как раз выхватил из внутреннего кармана ветровки нож. Тот самый, купленный в незнакомом «Ашане».
Мишень не успела испугаться. И даже, наверное, не поняла, что происходит, когда он вонзил нож ей в живот. Она как бы наткнулась на него в своем беге. Это получилось просто. Очень просто.
Как в игре. Да это, в сущности, и была игра.
Брызнула кровь. Он выдернул нож и отступил. Словно тореадор от набегающего быка.
Она по инерции пробежала мимо и начала заваливаться, будто получила подножку.
Наконец, пробежав, вихляясь и качаясь, словно пьяная, метров семь, стала падать. Лицом вниз.
Кажется, она так и не поняла, что случилось.
Она рухнула ничком — лицом в землю, в траву. Потом стала ворочаться и с усилием повернулась навзничь, лицом к убийце. Глаза моргали, смотрели удивленно.
Он так и не узнал, слышала ли она его, когда произносил условленную фразу: «Ты сама этого хотела».
Потом он, как и собирался, снял с ее головы наушники и услышал, что она внимала, оказывается, новому альбому группы «Тул». Многие с-понтом-интеллектуалы сейчас по нему с ума сходят — о, новый виток психоделического рока. Хм, у нее, оказывается, хороший вкус. Был хороший вкус.
Подходящая музыка, чтобы умирать.
Увидев или почувствовав, что он снял с нее наушники, она дернулась. И даже оперлась рукой, пытаясь подняться. Наверное, вообразила, глупая, что это — банальное ограбление. И еще не додумалась, что ее убивают.
Но встать она, конечно, не смогла. Ноги подогнулись, и она снова упала. Прямо к его ногам.
И тогда он нагнулся и ударил ее ножом в сонную артерию.
После того как все было кончено, для него самым главным стало не запаниковать.
А паника подступала.
В какой-то момент, стоя над окровавленным трупом, он потерял контроль над собой. Захотелось заорать и понестись прочь куда глаза глядят. Казалось: вот-вот набегут, схватят, заломят, потащат.
Но нет, никто не собирался пока его арестовывать. Никто ничего не видел. Только кроны сосен в вышине шумели.
Он подышал по йоговской системе: глубокий вдох, задержка, выдох. Сердце успокоилось, паника схлынула.
Надо было поскорее убираться. Да, уходить, и быстро, однако ни в коем случае не суетясь. И тщательно все продумывая.
Крови оказалось много, очень много. Но, главное, когда она хлынула из артерии, он в ней не испачкался. Знал, как оно примерно будет — фонтан! — и отпрыгнул в сторону.
Он схватил труп за ноги и потащил в сторону с дорожки, в кусты. Тело оказалось тяжелым, слишком тяжелым. На траве от него оставался кровавый след.
Конечно, останки найдут. Начнут искать пропавшую — наверное, сегодня же вечером, когда муж вернется с работы. А то и раньше, днем.
И обнаружат, наверное, быстро. Если он сообразил, в каком месте на нее напасть — сопоставив треки, где она обычно бегает, — дойдет и до мужа, и до полиции. Не дураки.
Однако ему лучше, конечно, чтобы ее не нашли сразу. Пока следы еще не остыли. Пока он еще тут.
Ее ноги сквозь тренировочные оставались теплыми.
Он доволок тело до кустов. По траве протянулась кровавая полоса. И на месте смерти — яркая лужа.
Но с тропинки труп вроде будет не видно. Да, найдут, конечно, но, верно, не случайный прохожий. Хорошо бы, если не случайный прохожий.
Здесь же, в леске, он снял с себя верхнюю одежду. И брюки тоже. На брючинах нашлась пара красных точек. Он все-таки испачкался.
Под брюки он поддел сегодня спортивные штаны.