Поэтому лорд Файс поднялся по ступеням туда, где должна была стоять горничная перед прыжком. Осмотрелся. Перила доходили Рику до пояса, а невысокой девушке они были по грудь, скорее всего. Немалых усилий стоило залезть на отполированный мрамор. Лорд Файс сам попытался закинуть ногу, будто собрался прыгать. Ещё то испытание для растяжки. А это была девушка в корсете, пышной юбке, переднике.
– Не проще ли было отравиться? – задал лорд Файс вопрос пустоте, – к чему эта эквилибристика?
Пустота отмалчивалась, Рик вздохнул и слез с перил. Оставалось ждать заключения врача. А до этого обойти дворец, проверить стражу, постовых в саду. Чувство ответственности за чужие жизни угнетало, будто он снова был на носу боевого судна, а за спиной притихшая команда ждущая распоряжений. Только на войне немного проще – там враг ясен и понятен, его расположение даже обведено кружком на карте. А в этой новой мирной жизни врагом мог оказаться тот, кого все считали другом или союзником.
Глава 3
Первым делом я заперла двери в свою спальню и попыталась отдышаться. Сердце колотилось в груди и мысли путались. Не могло же мне померещиться такое… но я точно видела, как глаза мертвой девушки из зелёных стали карими. В один миг, будто зелёная краска утекла в зрачок.
– Руфус, – тихо позвала я.
Тишина. Спит паршивец. Тут такое, а он спит… я достала из тумбочки старинный перстень, который часто носила на цепочке вместо кулона, но сегодня не стала надевать. Так и было, камень матово блестел, лишившись заметного синего свечения. Осторожно провела пальцем по прохладному камню, потом потерла сильнее.
– Руфус! Проснись ты, лежебока потусторонний!
Камень в перстне слабо засветился, из почти чёрной его середины рассыпались крохотные искорки цианового цвета, пока сам камень не принял привычный окрас. Тонкая струйка светящегося тумана выстрелила из перстня, проявляя в воздухе сонную полупрозрачную фигурку лиса. Руфус любил образы животных.
– И чего ты орёшь? Режут? – лениво зевая, прошамкала призрачная тварь.
– Прыгают, – выдохнула я.
Руфус перестал демонстрировать мне свои гланды и, захлопнув пасть, удивлённо уставился на меня своими чёрными глазками-бусинками.
– Куда?
– Вниз с балкона, – пояснила я и прошла к кровати.
Присела на мягкий матрац, потом вообще легла, раскинув руки. От волнения слегка кружилась голова и вздрагивали пальцы, но я точно знала, что увиденное там, у лестницы, не было игрой света и тени.
– Когда ты так говоришь, то чувство, что с балкона сиганула ты, – слетая на кровать, пробормотал Руфус, – причём летела головой вниз.
Лисёнок пробежался по покрывалу, сев рядом с моей головой. Я положила руку на глаза, одновременно защищая зрение от мягкого свечения Руфуса, и пытаясь собраться с мыслями.
– Только что в дальнем крыле дворца прыгнула с балкона горничная, – прошептала я, – и я могу поклясться, что её глаза поменяли цвет после смерти.
– Хм, – изрёк Руфус.
Я почувствовала, как зверёк лёг рядом, положив мордочку у самого моего уха. Он часто так ложился, дугой выгибаясь вокруг моей головы, мордочку укладывал возле уха, а хвост забрасывал на грудь, будто обнимал.
– И что с того? – послышался его ленивый голос.
Я от такой реакции резко села. Нет, к тому, что Руфус эгоистичен и ленив, я давно привыкла. Но вот такое…
– В смысле «что с того»? – прошипела я. – Человек умер. А её глаза…
– Её глаза – её проблемы, – тоже садясь, произнёс лис, – какое тебе дело до её проблем и её глаз?
– А если это какая-то тварь?
– Какая? – произнёс дух, склоняя пушистую голову на бок.
– Не знаю, – начинала я злиться, – это ты у нас знаешь их всех в лицо и по названиям!
Руфус показательно задумался, почёсывая макушку кончиком своего пушистого призрачного хвоста. Для вида даже прикрыл глаза. Потом всё же отрицательно мотнул головой.
– Таких не знаю, – фыркнул лис.
Ясно. Придётся лезть в схрон. Я ещё раз проверила дверь и быстрым шагом направилась к камину. Там, внутри дымохода, в нише кладки лежало то, что я берегла и прятала от посторонних глаз. Впрочем, свои знания я тоже клялась прятать и не проявлять перед людьми. Я пыталась жить нормальной жизнью, но как это возможно, если ненормальное время от времени в эту жизнь врывается?
Книги всё так же лежали в нише, обёрнутые толстым слоем тряпья и старых, пожелтевших газет. Зашуршала старая бумага, с тряпья осыпалась на пол сажа. Шелест страниц, запах старых чернил… С каким трудом и риском я доставала эти книги. Эти зарисовки, записки. Часть из них рисовала моя мать… которую считали сумасшедшей. Безумная Абигейл (как звали мою мать крестьяне) не была сумасшедшей. Точнее, была, но я точно знала, что именно послужило причиной утраты ею рассудка.
– Может, это банальный одержимый? – произнёс Руфус, слетая на пол.
Я осторожно перекладывала листочки с записями, жуткие рисунки, но всё же память о близком мне человеке. А ещё тут лежал маленький камушек с дырочкой, такие часто «выплёвывает» море. Не знаю, почему я всё ещё хранила этот подарок из прошлого? Подарок на удачу, подаренный от чистого сердца… возможно он и вправду принёс мне везение.
– Одержимость иная, – пожала я плечами.
– Сирена?
– Ру! Где ты здесь видел море?
– Логично…
Руфус лапкой пролистнул ещё парочку страниц, на которых были нарисованы существа, которых принято было считать выдумкой. Хотелось, чтобы они и вправду были только сказкой. Возможно, тогда бы и жизнь моей матери не оборвалась в больнице для душевно больных. И я бы не боялась открыться перед друзьями… мужчиной…
– А можно не морочить себе голову и забыть всё, что случилось, как страшный сон, – задумчиво протянул Руфус.
– Человек умер, Ру!
– И? Сколько их умирает каждый день? Ты считала? А сколько из погибших умирает от рук всякой нечисти, которую люди считают выдумкой? Почему все вокруг живут с этим и не дёргаются, а ты…
– Они не знают то, что знаю я, – пожала я плечами, – не могу просто сделать вид, что ничего не случилось… отвернуться.
– Так она уже того! Как ты ей поможешь?
– Может погибнуть ещё кто-то.
– Вот погибнет, тогда