— Режим дело святое, — согласилась я.

— Вот именно. Вы должны нащупать его след. А дальше мы будем искать его следы в реальности.

— Мы?

— Я буду с вами рядом, — Стоун так улыбнулся, словно обещал отвинтить мне голову. — Не могу же я оставить такого ценного кадра без присмотра.

Я ответила на слова Стоуна обворожительной улыбкой, огрызнувшись:

— Вы хотели сказать без надзора.

— Приятно, когда меня понимают с полуслова. Я же говорил, что мы сработаемся.

Меня окинули хмурым взглядом, а потом инквизитор положил раскрытую ладонь на подписанные мною бумаги. В лицо ударила волна теплого воздуха, сквозняк взметнул обтрепанные занавески на окне, бросил в лицо волосы. Под ладонью инквизитора вспыхнули и погасли буквы печатного текста. На моих глазах знакомый и понятный текст принялся перестраиваться и меняться, выстраиваясь в ровные столбики древних рун.

— Вашу руку, мисс, — Стоун протянул мне вторую руку, раскрытой ладонью вверх.

От этих фокусов мне стало совсем дурно. Я, как зачарованная, вложила пальцы в мужскую ладонь. Их тут же сжали с такой силой, словно я могла убежать. Так захлопывается капкан не иначе.

— Властью данной мне ковеном, силой дарованной древним источником. Я Эван из рода горных котов дарую свободу той, чья сила в моей власти.

Меня очень заинтересовала формулировка «горный кот», но уточнить ее я не успела. Сначала начало жечь между лопаток, там где долгие годы была печать. Потом это мучительное жжение растеклось по всему телу, заставив меня со стоном согнуться, сидя на стуле.

— Повторяйте за мной, Виктория, — голос Стоуна я слышала слабо, все сознание заполняла бушующая в теле боль. — Я Виктория из рода безымянных, дочь тьмы…

Я бормотала слова клятвы едва слышно, но с каждым вытолкнутым из горла звуком, боль становилась слабее.

— Дарую свою силу в имя света, обязуюсь служить тому, кто даровал мне свободу…

Когда Манои защелкнул на моем запястье браслет, я была готова разрыдаться от облегчения. Боль отступила так же резко, как и накатила, оставив после себя только слабость и головокружение. Упасть мне со стула не дали, Стоун схватил меня за плечи до того, как я успела вспахать носом затоптанный до дыр ковер.

— Дышите… не делайте резких движений…

Его голос звучал спокойно и уверенно, внушая чувство защищенности. Я даже начала завидовать выдержке этого мужчины. А потом ощутила ее. Сила теплыми ручейками растекалась под кожей, как когда-то в детстве. Я ощущала ее движение в венах, она дрожала на кончиках пальцев. Пьянящее, дурманящее разум чувство, такое забытое, такое родное. Потом послышался голос. Тихий, манящий. Я закрыл глаза, погружаясь в собственную тьму. И она разглядывала меня, нашептывая, что я всесильна. Что этот мир принадлежит мне. Жуткий, шелестящий голос.

Хлесткий удар по щеке и боль, ожегшая кожу, выдернули меня из этого транса. Я все так же сидела на стуле, Стоун стоял рядом, опираясь на одно колено. Он смотрел на меня холодно и внимательно, отслеживая мою малейшую эмоцию. А мне было страшно. Холодно и жутко от того, что я ощутила и увидела там, глубоко в своей душе.

— Виктория? Вы здесь? — янтарные глаза пристально глядели на меня.

— Да. Куда я теперь от вас денусь…

Я слабо улыбнулась инквизитору и отвернулась, желая скрыть тот ужас, который бушевал в душе. Надеюсь это просто следствие того, что сила была все время под печатью и этот голос мне померещился. Ведь если этот зов повториться, то я рискую лишиться не только силы и свободы, но и рассудка… а возможно и жизни. Усыпят из лучших убеждений. Для безопасности.

— С днем рождения! — послышался голос Манои. — С возвращением в ряды магов.

Я криво усмехнулась, потирая затекшую спину. Рука сама скользнула дальше, под ворот халата. Я с удивлением ощутила под пальцами гладкую кожу без рубцов, которые уродовали мне спину всю жизнь.

— Работаем и не отвлекаемся, — Стоун уже усаживался за стол рядом со мной. — Итак, Виктория, теперь ваша задача сделать пробное погружение.

Я со вздохом кивнула и откинулась на спинку стула. Итак, никуда мне не деться от этого желтоглазого типа. Ни во сне ни наяву. Какие чудные перспективы ожидают меня на пути спасения мира во всем мире. Прямо не знаю с чего начать праздновать. Не могу выбрать между цианидом и стрихнином. Но выхода у меня все равно нет. Впрочем, не было у меня его с самого рождения, как и свободы. Была только иллюзия… а иллюзии имеют свойство развеиваться.

Снова прикрыла глаза с содроганием ныряя в глубины своего «Я». Тьма, тишина, словно плывешь ночью под водой. Звуки вокруг становились тише, сливаясь в один неуловимый шелест. Падение в пропасть, где нет времени, где все застыло в неизменном безвременье. Но вдруг, в моем мраке все больше и больше проступали очертания окружающего мира. Холодного, мертвого, отстраненного. Каменный пол и обветшалые стены, паутина колышется на ветру, седыми космами свисая с потолка. Сквозняк завывает в закоулках огромного лабиринта. Только стены и двери. Сотни, тысячи дверей. Я медленно брела по коридорам, прислушиваясь к шорохам и шелестам, решала, какую дверь толкнуть первой.

Под ногами хрустел песок и мелкие камешки, пахло плесенью и мокрым кирпичом, словно в старом подвале, где отродясь никто не хозяйничал. И я блуждала из одного коридора в другой, понимая, что все больше и больше запутываюсь. Какую дверь открыть первой? Что я должна сделать? Куда должна пойти? Наугад толкнула первую из дверей, подвернувшуюся под руку, открывая проход в облака. Вот так просто, пышные, как цветки хлопка, облака стелились под ноги, приглашая прогуляться по ним, окунуться в мир сказок. Я наклонилась, проведя рукой по облаку, где-то вдалеке виднелась стайка летящих по небу бабочек. Скорее всего это был сон ребенка (еще рано для сна, как раз «детское время»).

Ванильный мир, где нет места боли и одиночеству. Ноги сами по себе перешагнули порог, утонув по щиколотку в мягком облаке, на ощупь похожем на вату. Я просто брела по пушистой, слегка покачивающейся дорожке, любуясь лазурными небесами. Детство, как много там радости. Даже живя в безысходности, дети умудряются мечтать и верить в сказку. Как мало им отмерено этой беззаботности, которую сомнет безжалостный маховик реальности. Как жаль, что реальный мир многих из них заставляет взрослеть слишком рано.

Я улыбнулась и протянула руку к облаку. Не в моей власти изменить реальность. Я не могу стереть боль и несправедливость из того мира, но я в силах изменить этот мир. Под пальцами встрепенулась и забился пестрый комочек перьев. Еще миг и это уже была птица. Огромный феникс с огненными крыльями и радужным хвостом. Он с визгом взмыл в безоблачное небо, оставив за собой радужную дорожку. Стало легче. И я, войдя во