В восемь часов утра в кабинет Ульяны вошел архитектор Зарайский, собранный молодой человек в светлом костюме. В руках он держал тубус и картонную папку с эскизами.

Его появление показалось досадной неожиданностью, несмотря на то что Ульяна сама назначила встречу. В ожидании приезда Богданова все ее мысли были только о нем.

Тем не менее, несмотря на рассеянность, Ульяна выслушала Зарайского и задала ему несколько вопросов. Самый главный – об окончательной стоимости реконструкции усадьбы.

На что Зарайский ответил:

– Для начала следует закончить проект. – Он разложил эскизы, словно призывая снова на них взглянуть. – Нам с вами нужно договориться.

Он умолк, и Ульяна поняла: сейчас архитектор выскажет то, что его волнует.

– По какому варианту пойдем? – спросил Зарайский.

– В каком смысле?

– По лайтовому или займемся усадьбой всерьез?

– Лайтовый – это, как я понимаю, самый дешевый? – уточнила Ульяна. – А серьезные работы влетят нам в копеечку. – И, чуть подумав, спросила: – А если мы пойдем по среднему варианту?

– Пойти-то мы сможем, – скис архитектор. – Но и результат будет средний.

Она с удовлетворением заключила:

– Это мы точно переживем.

– Вы не совсем понимаете… – Начав собирать эскизы, Зарайский остановился. – Мы с вами имеем дело с выдающимся архитектурным ансамблем. Когда я отыскал в архиве проект, то был оглушен его великолепием. Главные постройки усадьбы возведены в конце восемнадцатого века при графе Чернышеве. Они отразили стремительный переход к классицизму не только в конструкции зданий, но и в убранстве внутренних помещений. Их нужно восстановить!

– Признаюсь, мы плохо подготовились к аукциону – времени не хватило. Но теперь должны проявить умеренность, чтобы деньги не закончились на половине пути. Давайте ко всему подходить разумно. – Ульяна посмотрела на часы, и, словно в ответ на ее мысли, зазвонил телефон. Она подняла трубку: – Слушаю.

Донесся голос Дюкова:

– Богданов хочет с вами поговорить. Придете?

– Где вы сейчас?

– В моем кабинете.

– Давно он приехал? – поинтересовалась Ульяна.

– Семи еще не было. Мы все осмотрели, на стоянке работает криминалист.

– Минут через десять буду. – Она положила трубку и взглянула на архитектора. – Мне нужно идти.

– Да, я уже понял. – Свернув чертежи, Зарайский сунул их в тубус.

– В следующий раз обсудим проект подробнее, – словно извиняясь, пообещала Ульяна.

– Надеюсь.

– И, пожалуйста, учтите мои пожелания. Никаких излишеств, только необходимое.

– В архитектуре так не бывает, – буркнул Зарайский.

– Уверена, мы с вами договоримся и найдем золотую середину. – Ульяна дружески похлопала его по руке и провела к двери.

Они вместе вышли из главного корпуса и спустились по ступеням к машине.

– Вас подвезти? – осведомился Зарайский.

– Спасибо, не надо, пешком пройдусь. Погода хорошая, до КПП не так далеко.

На самом деле Ульяна категорически не хотела появиться там раньше, чем обещала, и это был принципиальный момент. Иначе Богданов подумает, что она хотела поскорее увидеться с ним.

«Кого я обманываю? – размышляла Ульяна, шагая по аллее к воротам пансионата. – Ведь я и в самом деле хочу его видеть».

В кабинет Дюкова она вошла ровно через десять минут после телефонного разговора. Увидев ее, Богданов поднялся на ноги, потом снова сел. В его лице не было и тени смятения, только предательская бледность выдавала глубинные чувства.

– Здравствуй, Ульяна. – Он посмотрел на Дюкова, который сидел за своим столом. – Степан показал машину и ввел в курс дела. Но было бы хорошо, если бы ты сама мне все рассказала.

Ульяна присела рядом.

– У нас пропал отдыхающий…

– Конюхов Максим Анатольевич семидесятого года рождения, – нетерпеливо перебил ее следователь. – Мой помощник Гаврилов уже пробивает его паспорт. Насчет забытой машины я тоже знаю, с ней работает Усачев.

– Обращаю твое внимание, что кто-то переставил автомобиль Конюхова в день, когда он должен был уехать из пансионата, – проговорила Ульяна.

– Ты решила, что машину переставлял не он сам? – спросил Богданов.

– Да, я в этом уверена.

– Это не аргумент, – усмехнулся он.

– Тогда приведу тебе сразу два аргумента: во‑первых, хозяин никогда не оставит ключи на сиденье в открытой машине. Во-вторых, ему незачем стирать запись видеокамеры, на которой видно, как он переставляет свою машину.

– Степан говорил, но я бы хотел услышать и твои соображения относительно того, зачем это сделали.

Ульяна достала из кармана бутылек, упакованный в прозрачный пакет:

– Преступник искал это.

– Уверена? – Богданов взял пакет, посмотрел его на просвет и с нескрываемой издевкой спросил: – Преступник уронил, но сам не нашел. А ты, значит, нашла?

– Я глазастая.

– Где он лежал?

– В трех метрах от машины, в траве под кустом.

– Слишком далеко. – Богданов покачал головой.

– Предмет круглый, при существующем уклоне асфальтового покрытия мог откатиться далеко, даже за пределы стоянки, – монотонно, чтобы не сорваться, проговорила Ульяна.

– Ну предположим. – Он поднял глаза и в первый раз за весь разговор взглянул ей в лицо. – Еще что-нибудь есть?

– Женщина, проживавшая в соседнем номере с Конюховым, передала мне записку, которую подсунули под ее дверь. – Ульяна протянула бумагу. – Вот она.

Не вынимая записки из прозрачного файла, следователь прочитал:

– «Следующей ночью, после двенадцати, все положишь под голову». – Он огляделся, словно ища поддержки. – Да это какая-то чушь…

– Не думаю, что речь идет о подушке, – заметил Дюков.

– Тогда о чем?

– Со временем разберемся, – пообещала Ульяна.

– Скорее всего, преступник ошибся