Этот день, ничем не отличался от других, и немного посидев в парке с книгой, я поехала домой, чувствуя, приближение боли. Еще полчаса назад, я обнаружила, что забыла таблетки, но не предала этому значения, решив, что потрачу больше времени на разъезды туда-сюда. Ничего не случится, если я немного почитаю на свежем воздухе, а потом спокойно отправлюсь обратно.
Но в этот раз, боль набирала обороты со странной активностью и когда я подъехала к подъезду, она уже серьезно взялась за меня. Трясущимися руками, я управляла коляской и понимала, что теряю контроль над собой. Пандус был изначально установлен с грубыми нарушениями — с очень крутым наклоном. По нему, и в обычном состоянии было трудно подниматься, а трясущейся от боли, еще сложнее.
Нервничая и от этого делая много лишних движений, я вдруг поняла, что заваливаюсь назад. Нет! Только не это! Боженька, ну пожалуйста, пожалуйста! Но Бог остался глух к моим мольбам, и нелепо взмахнув руками, я рухнула назад, волоча за собой тяжесть нижней части коляски. Острая боль в затылке перебила невыносимую боль в спине, и я погрузилась в темноту.
Глава 2
— Клара! Клара! Очнись! — тихий голос звучал совсем рядом и я, не открывая глаз, принялась гадать, кто бы это мог быть. Почему Клара?
Черт… я упала с пандуса. Вот почему раскалывается голова и так сухо во рту. Наверное, я в больнице.
Немного приподняв веки, я заметила белизну потолка и поняла, что не ошиблась — так и есть, больница. Интересно, как долго я была без сознания?
— Клара, я тебя прошу, сейчас твоя мачеха озвереет окончательно! Приди в себя, дорогая! — снова прозвучал тихий, приятный голос и я нехотя распахнула глаза. Нет, это не больница…
Я лежала на узкой кровати, а рядом сидела симпатичная девушка лет двадцати. Она смотрела на меня умоляющим взглядом, и до меня вдруг дошло, что Кларой, она называла меня. Ерунда какая-то. Но только я вознамерилась объяснить ей, что я не Клара, как дверь в комнату распахнулась и в нее вошла кругленькая, сдобная женщина с невероятно неприятным выражением лица. Ее глазки-щелочки, злобно смотрели на меня, а губы презрительно кривились. Интересно, что можно сделать человеку, чтоб он вот так смотрел? Кроме этого, мне показался странным и ее наряд, словно она вылезла из какого-то исторического фильма или сбежала с реконструкции неких, давно забытых событий. Лиф ее платья был очень узким, стягивая пышную фигуру корсетом, и по нему спускалась «лестница бантов», уменьшаясь по величине сверху вниз, а само платье, распашное от талии, украшала вышивка по краям разреза. Декольте в форме каре окутывала пена кружев и на него была накинута легкая, шелковая косынка.
— Клара! — ее голос прозвучал на таких высоких нотах, что я даже скривилась. — Что происходит? Как это понимать?!
Она не сводила с меня глаз, и стало понятно, что она обращается ко мне и тоже зовет Кларой. Это шутка какая-то? Но если это было и так, то артистка она была хорошая. — Вставай немедленно! Гадкая, невоспитанная девица! — продолжала визжать она, и я изумленно воззрилась на нее — вставай? Девица?
Девицей я перестала быть лет двадцать назад, а «вставай» — прозвучало весьма жестоко.
— Знаете что! — мне надоел этот нелепый цирк с переодетой, наглой теткой и, откинув одеяло я раскрыла рот, чтобы высказаться, но тут же закрыла его. Это были не мои ноги. От слова совсем. Вот тут, в душе зашевелились первые ростки паники.
Стараясь дышать глубоко и ровно, я еще раз посмотрела на конечности, торчащие из моего тела, и несколько раз хлопнула глазами, чтобы разогнать наваждение, но, увы — полненькие, белые ножки с розовыми ноготками, так и оставались на своем месте. Черт! У меня даже в молодости не было таких ног! Я всегда гордилась своей стройностью, и даже усевшись в инвалидную коляску, могла похвастаться тем, что не набрала ни грамма лишнего веса. С замиранием сердца, я попробовала пошевелить пальцами и…мне удалось! Мозг принялся лихорадочно работать, но сообразить, что произошло и дать этому логическое объяснение, я не могла. Было ясно лишь одно — каким-то удивительным, мистическим образом, я оказалась в теле пышечки, которая находилась в самом прекрасном возрасте, называемым — девичеством.
— Как это понимать?! Это бунт?! — вопила тем временем злобная тетка и ее завитые кудри, весело трепетали. — Немедленно поднимись и отвечай мне, черт бы тебя побрал, Клара! Такая же дрянь, как и твой покойный отец, упокой Господи его душу!
Ликуя от того, что я чувствую ноги, даже не смотря на то, что они не мои, я опустила их на пол и зажмурилась от удовольствия — пяточки чувствовали тепло дерева, на котором желтело солнечное пятно. Но слова неприятной особы, неприятно задели меня. Как можно быть такой грубой и жестокой? Судя по происходящему, я — Клара, молодая девушка, а это моя…мачеха! Ведь так сказала незнакомка, сидевшая на моей кровати: «Клара, я тебя прошу, сейчас твоя мачеха озвереет окончательно!».
Что это? Горячечный бред после падения? Реалистичный сон? А может приступ внезапного безумия и я сейчас в психиатрической клинике под препаратами? Так, стоп! Хватит! Как бы оно не было, нельзя впадать в панику и главное сейчас — разведать ситуацию. В голове вскользь, промелькнула мысль о попаданках — я читала несколько книг такого направления и именно эта шальная мысль вдруг переросла в четкую уверенность. Я — попаданка!
— У тебя есть пять минут, чтобы спуститься вниз, — прошипела моя, якобы мачеха. — Время пошло.
Она вышла из комнаты, шурша юбками, а я, наконец, посмотрела на девушку, испуганно застывшую на краю кровати. Милая, с легкой рыжиной в каштановых волосах она выглядела довольно привлекательной, а длинные, загнутые ресницы добавляли ей еще больше прелести. Стройная фигурка в темном платье, узкие запястья и нежная линия шеи, говорили о том, что девушка не крестьянка и не прислуга. Кто тогда? Боится мачеху, ведет себя как загнанный зверек… Бедная родственница?
Мне нужно было несколько минут, просто на осознание того, что с этого момента у меня новая жизнь и новое имя. Закрыв лицо руками, я сильно потерла глаза, убрала руки — все осталось по-прежнему!
Я никогда не воспринимала такие сказки серьезно, если честно, я и об