Я похолодела. Вспомнила пронзительный, дикий взгляд Сейджа и его то ли угрозу, то ли обещание: «Ты будешь жить и будешь рожать мне детей, и я буду убивать эти рейборнские отродья у тебя на глазах». В ту самую ночь. Могло ли это стать достаточно сильным желанием?

Пальцы сжались, накрыли друг друга, словно стремясь оберечь неродившееся дитя. Закрыть от всего мира, спрятать пока что в самом надёжном месте, внутри моего собственного тела. Никому, никому нельзя говорить об этом.

Недавнее серое, накрывающее с головой равнодушие исчезло, как развеянный солнцем туман.

О нет. Теперь мне было совсем не всё равно, что со мной станется. Со мной – и с этим малышом.

Я обязательно его сохраню. Сохраню и ни за что не позволю дин Койохе его воспитывать. И дело даже не в том, что мало кто сможет полюбить сына – или дочь – своего соперника. Просто это моё дитя, моё и Сейджа, и невозможно помыслить о том, чтобы роль отца выполнял кто-то другой.

Вот только, надеюсь, и сам Сейдж никогда об этом не узнает. Если я была готова сама отдаться ему, последовать за ним, даже зная, что он одержим – то подвергнуть смертельной опасности собственное дитя было выше моих сил.

Ведь это внук Рейборна, его врага.

По жилам заструился страх. Ужас – при мысли о том, что Сейдж может и впрямь попытаться исполнить свою угрозу. Ведь он безумен, он снова может оказаться под властью демона – или попросту решить, что боги предоставили ему отличный шанс отомстить.

Нет. Теперь я не могу рисковать. Если до сих пор я мечтала о том, чтобы Сейдж пришёл за мной – отныне мне лучше мечтать, чтобы никогда его больше не встретить.

– Я… мне что-нибудь нужно сделать? Чтобы малыш был в порядке? Какие-нибудь рекомендации?

– На первых порах ничего особенного, – повитуха улыбнулась, и из уголков её глаз побежали лукавые, добрые морщинки. – Хорошо ешьте, много спите, старайтесь не волноваться, – она перечислила ещё несколько довольно простых в исполнении советов и напоследок добавила: – Обрадуйте супруга, что его желание сбылось.

Эта ни к чему не обязывающая фраза резанула меня острее хорошо заточенного ножа. Я улыбнулась, сохраняя внешнее спокойствие, и поблагодарила, хотя внутри болезненно и грубо засаднило, срывая едва наросшую корку, безжалостно бросая меня в воспоминания, воскрешая в сознании лицо, улыбку, жадный прерывистый шёпот: «Моя птичка…».

Обрадовать Сейджа…

Как бы я этого хотела – иметь возможность и впрямь его обрадовать, быть уверенной, что он заранее любит нашего ребёнка, даже хотя бы просто увидеть его сейчас и почувствовать, как его большая ладонь ложится на то место, которое сейчас, словно защищая, накрывает моя.

Но нет. По крайней мере, пока я не буду уверена, что он полностью владеет собой – и что желание отомстить Рейборну перегорело, ушло, что его место действительно заняла любовь, о которой ни разу не говорил мне. Только тогда я осмелюсь признаться, что понесла от него, что родила от него дитя. А до тех пор – оно будет только моим.

Поблагодарив повитуху, я поспешила подняться.

Впереди разговор с отцом, который нельзя откладывать.

Отец работал, на входе в подземелье висела предостерегающая красная дымка: не беспокоить. Я провела по ней пальцами, вырисовывая сложный жест – знак, что есть неотложное дело. Теперь, как только отец сможет без вреда для эксперимента прерваться, дымка на краткое время исчезнет. В том, что он, как всегда, занят экспериментами, я не сомневалась. Обычно и дин Койоха помогал ему, но сегодня, я знала, он показывал своей семье город – хвала богам за это.

Не прошло и нескольких минут, как дымка заколебалась и тихо истаяла. Подхватив подол, я начала осторожно спускаться. Лестница в подземелье, довольно широкая, но крутая, с низким потолком, и раньше не казалась мне безопасной, а сейчас было страшно вдвойне. Мысль о том, что теперь я не одна, что в ответе не только за себя, что должна быть куда осторожнее, чем прежде, угнездилась в разуме и подогревала беспокойство.

Отец сам раскрыл тяжёлую дубовую дверь в свой кабинет. Улыбнулся, увидев меня:

– Кого я вижу! Прекрасная невеста озарила светом моё скромное убежище!

Он всего лишь подшучивал, но у меня внутри глухо засаднило. Невеста… Я была готова бежать от этого брака хоть на край света, а отца, в отличие от меня, очень радовало надвигающееся торжество, он был горд и счастлив, что единственная дочь идёт под венец. Не так давно меня уже представили королю официально, и вся столица шумела о нежданно-негаданно обнаружившейся дочери графа Рейборна.

Мне придётся причинить ему боль. Как-то он воспримет мои слова?

– Отец, – зайдя внутрь, сказала я тихо, но отчётливо. – Я хочу отменить свадьбу. Я не выйду замуж за нейда дин Койоху.

Улыбка сползла с его лица. В глазах мелькнуло изумление, неверие, непонимание. Отец закрыл дверь, медленно, будто взвешивал каждый шаг, подошёл, тяжело опустился на табурет. Мотнул головой, чтобы я села на стул с высокой спинкой, который обычно использовал сам.

– Почему, Тинна? – спросил он, когда я выполнила пожелание. – Ты же была согласна. Что стряслось?

Я покачала головой:

– Пожалуйста, не требуй объяснений. Просто прикажи отменить приготовления.

– Да как же так!.. Скажи толком, в чём дело? Ард? Неужели он осмелился дотронуться до тебя? – он повысил голос, кулаки невольно сжались, а лицо покраснело.

Скажи я «да», и дин Койохе крепко достанется. Я спрятала невольную улыбку. На душе чуть потеплело.

Это было так по-отцовски: знать, что я уже не невинна, потому и выдавать за своего порученца – но всё равно, даже этому самому порученцу не позволено коснуться меня до свадьбы. Всему своё время.

– Нет, дело не в этом. Просто я не могу выйти за него замуж.

– Да как же не можешь? Я не понимаю… почему? До свадьбы осталось три дня! Весь город созван, единственная дочь Рейборна выходит замуж, об этом вся столица гремит. А! Я понял. Это у тебя предсвадебное волнение, – найдя объяснение, отец обрадовался.

Я с кривой извиняющейся улыбкой покачала головой:

– Это не волнение. Я не могу. Раньше я просто этого не знала, и мне было всё равно, только поэтому я согласилась. Теперь всё поменялось.

– Почему? Надеюсь, ты понимаешь, что это должна быть веская причина, – отец нахмурился.

Веская причина.

Глупо было с моей стороны надеяться, что отец сразу пойдёт на попятную. Конечно, ему нужна причина. Тем более сейчас, когда до обряда осталось всего ничего, когда уже и семья жениха приехала в город, приглашения отправлены и приняты. С точки зрения отца моё нежелание – только странная взбалмошность.

Солгать? Придумать что-нибудь, порочащее дин Койоху? Нет, это слишком бесчестно.

Тогда какая веская причина может быть? Кроме… кроме правды.

Я