«Арабская ночь, волшебный Восток…» – пропел слащавый голос в голове у Яши.
– Ничего страшного, – мягко произнесла она по-английски, с певучим акцентом, навевавшим ассоциации с рахат-лукумом и жаркими песками. Походя она жестом успокоила подоспевшего крепыша из секьюрити, очень похожего на ротвейлера Жорика. – Она потрясает, не правда ли? Царская дочь, жившая сотни лет назад… Колдунья, говорят. – Восточная гостья выставки рассмеялась.
В очаровании ей было не отказать. Яша нашёл в себе силы выдать вполне приличную, не идиотскую улыбку и кивнул.
– Да, действительно. Сохранилась почти идеально. А вы…
– …из коллекционеров, да. Люблю сокровища моей страны, как далеко бы ни забрасывала их судьба. – Она печально улыбнулась. – Так уж сложилось, что другие народы подчас помогали нашему достоянию уцелеть гораздо больше, чем мы сами.
С этими словами она плавно удалилась к столикам с шампанским, и Яша не решился последовать за ней.
Вместе с девушкой ушёл и флёр загадочного очарования; Якоб смог включиться обратно в работу. Он же хотел переговорить со Стоуном! Воспользоваться общим знакомством с Тронтоном было как раз самое время.
Гости, насмотревшись на мумию, возвращались к напиткам и закускам, и таинственная «Ведьма Сета» насмешливо смотрела им вслед. Правда, кто-то решил задержаться – внимание Яши привлекла девушка, делавшая зарисовки в блокнот. Похоже, дресс-код юную художницу не особо заботил: она носила кепку с кошачьими ушами и парой значков, один из которых был в виде собаки с раздвоенным хвостом, как у него на любимой майке. «Ого, а она в теме», – удивился Яша, знавший, что Анубис был гораздо более популярным у египтофилов божеством, чем Сет.
Самое интересное, что набрасывала девушка явно голову мумии – не реконструкцию.
– Фанатеете от древних мертвецов? – усмехнулся Якоб.
– Вся прелесть не во внешности человека, а в той истории, что стоит за ним. Вы ведь не бутылку покупаете, а вино. – Девушка улыбнулась, продолжая рисовать.
Но, прежде чем Якоб успел заглянуть, она захлопнула блокнот прямо перед его носом.
– И какую прелесть вы видите в этой голове?
Девушка внимательно посмотрела на него, слегка улыбнулась:
– Думаю, ту же, что видели и вы: историю, которую не заботит время.
Яше стало немного не по себе. Он не любил обсуждать свой посттравматический синдром и не любил ловить даже случайные намёки на него.
– Как вам выставка? – сменил тему Якоб.
– Словно мы опять в прошлом, когда мумий разматывали ради забавы. Она должна обрести покой.
– Но, с другой стороны, египтяне ведь стремились, чтобы память о них сохранилась в вечности, – заметил Яша, вспоминая Борькины изречения. – Такого рода мероприятия их как раз… увековечивают в умах потомков.
Художница улыбнулась несколько грустно, глядя на забальзамированные голову и руку.
– Наверное, так и думали расхитители гробниц. Успокаивали себя, что работают на вечность, а не на богатых европейцев.
– Между прочим, именно европейцы вложили немало денег в сохранность этой цивилизации, – возразил Якоб и, не желая развивать конфликт, добавил будто между прочим: – Мой друг помогал профессору Тронтону реконструировать внешность царевны.
– Вот это да! – искренне восхитилась девушка, но смотрела не на Яшу, а на копию живой головы. – Ваш друг египтолог?
– О да. Ассистент профессора Тронтона, – с гордостью за Борьку подтвердил Якоб. – В прошлом году он протащил меня на закрытую лекцию про конец Второго Переходного Периода. Фиванскую войну за независимость. Вы же слышали о Таа Секененра Храбром? – ввернул он имя, которое утром напомнил друг.
– М-м…
– И его супруге Яххотеп, возглавившей восстание против гиксосов после его гибели. А знаете, что в её гробнице нашли их местную «медаль за храбрость», орден Золотой мухи? Героичная была царица, под стать мужу и своей матери Тетишери. Даже армией руководила, во как. Но Тронтон говорит, египетские женщины вообще были такие – не только красотой на весь древний мир славились, но и силой. Повезло фараонам, да? Хоть и не все так считают.
– Я думаю, сильная нация гордится и мужчинами своими, и женщинами. А эти фараоны были очень мудры, раз жёны им нужны были не только для красоты и продления рода, – улыбнулась художница.
– Ага, вот и Тронтон так заявил. И мой друг…
– Я правильно расслышал? – прозвучало рядом по-английски. – Вы друг профессора Тронтона?
Якоб обернулся. Повезло так повезло – рядом стоял хозяин коллекции собственной персоной. Всю речь англичанин вряд ли понял, но суть внезапно ухватил.
– Не совсем так, мистер Стоун, – вежливо ответил Яша, переходя на английский. – Мой друг детства, Ник Боркин, его ассистент. Я как раз рассказывал об этом…
Якоб повернулся к незнакомке, но её уже не было.
«Жаль, даже имени не узнал», – промелькнуло в голове Войника, но мысли прервал мягкий баритон лорда. К внезапной удаче журналиста, коллекционер жаждал общения.
– Как тесен мир! С Ником я тоже знаком, – с улыбкой кивнул лорд. – Они с профессором и сделали всё это, – он обвёл витрины широким жестом, – возможным.
Именно в тот момент Якоб заметил на мизинце Стоуна кольцо. И хотя египтологом он не был, но с уверенностью мог сказать: кольцо было стилизовано под Египет, а иероглифическая вязь шла так искусно, что оно вполне могло быть настоящим. Массивная золотая печать с символами, которых он не мог разобрать. Но не спросишь же так вот, напрямую? Хотя бы почву подготовить…
– Прекрасная коллекция, позвольте заметить. У нас такой выставки не было с 70-х. В Москве, Петербурге – или Ленинграде – и Киеве тогда выставляли сокровища Тутанхамона. Фурор, – Якоб нажал на кнопочку диктофона и пошёл ва-банк. – Вы окажете мне честь, дадите интервью?
– С удовольствием побеседую с вами, – Стоун чуть улыбнулся и кивнул, – тем более раз у нас есть общие знакомые.
Их прервал шум со стороны главной галереи. Гости встревоженно зашептались.
Неизвестно, как этот человек прорвался через заслон секьюрити, но только он был здесь, странный и чужой в блестящей толпе. В последний раз таких канонических колоритных бомжей Якоб видел на Ленинградском вокзале.
– Пески упокоят её, или она снова принесёт бурю! – взвыл бомж, обдавая присутствующих запахом перегара, способным мумифицировать заживо не хуже снадобий древних бальзамировщиков.
Прежде чем ребята из секьюрити подхватили его под руки, он наставил палец на Стоуна и проорал:
– Дурак, как все твои. Она уже здесь! Верни, пока жив!
Продолжал он орать «Верни!» и когда его потащили вниз по лестнице.
А потом погас свет – весь, включая тот, что освещал экспонаты, и наступила гробовая тишина.
«Тьма египетская. Вот только шампанское в кровь не надо превращать…» – вздохнул Яша.
Гости запоздало ахнули. Якоб меж тем протиснулся ближе к лестнице и успел услышать, что охранники упустили бомжа. Снизу отчётливо доносился мат.
– Вы оцените, какой ход! – не растерялся ведущий, перекрикивая толпу присутствующих даже в отсутствие работающего микрофона. – Вы же любите истории про проклятия фараонов?
Настроение гостей моментально перестроилось. Театральный ход про проклятия они оценили – бомж-то был нанят организаторами! А выл как натурально!
«Даже