Взгляд Элоизы заскользил по тексту.
С 1985 по 1988 год он работал носильщиком в больнице Сеннерборга. Следующие несколько лет проработал на кирпичном заводе в Эгернсунде, а после этого в течение долгого времени его доход никак не регистрировался. Во всяком случае, Мунк ничего не смог найти, даже государственных пособий. Также отсутствовал адрес проживания в 91-м и 92-м годах, но в январе 1993 года Мазорек снова появился в системе, и до самой своей смерти часть времени он работал на скотобойне Бланса, часть — занимал неопределенную должность на некоем «Бенниксгорде». Последние пять лет своей жизни он прожил в Ринкенесе.
Элоиза подняла глаза и стала смотреть в зону дьюти-фри, ни на чем конкретном не фокусируясь.
Бенниксгорд?
Она припоминала, что Фишхоф несколько раз упоминал это место. Он там работал? Она знала, что он работал с животными. Что-то связанное с сельским хозяйством.
Она открыла браузер и загуглила название. Оказалось, что «Бенниксгорд» — это четырехзвездочный отель в Ринкенесе с гольф-клубом на восемнадцать лунок и с видом на Фленсбургский фьорд. Игроки в гольф, по-видимому, приезжали туда со всех концов света, чтобы насладиться настоящей датской идиллией, а местные жители устраивали там свадьбы, крестины и студенческие праздники.
Элоиза нахмурилась.
Это не соответствовало тому, что она знала о Яне Фишхофе. Он был из тех, кто копает канавы, забивает гвозди и сам выращивает себе ужин. Он не зарабатывал тем, что таскал клюшки для гольфа за богатыми туристами или раскладывал шоколадные пастилки на гостиничных подносах, в этом она была уверена.
Входящий звонок из ФэйсТайм прервал размышления Элоизы. Она ответила на него и улыбнулась, увидев Герду Бендикс.
— Я не помешала? — спросила Герда. Связь немного барахлила, но все равно было видно, как она светилась, ее взгляд был ясным и игривым.
Недавно лучшая подруга Элоизы впервые за более чем тридцать лет пошла навстречу жизни с жаждой и любопытством, которые копились в ней годами. Это украшало ее, считала Элоиза. Герда всегда была до того красива, что автомобили на улицах сталкивались паровозиком при ее появлении, но сейчас казалось, что развод с Кристианом сделал ее на десять лет моложе. Ее внутренний свет сиял ярче, чем когда-либо, в то время как злые языки в кругу знакомых докладывали, что он, в свою очередь, словно на десять лет постарел.
— Ты никогда не мешаешь, — сказала Элоиза, направляясь к выходу на посадку. — У тебя все в порядке?
— Да, все хорошо. У меня перерыв между клиентами, и я просто хотела тебя услышать. А как ты, чем занимаешься? Я вижу, ты не в газете.
Элоиза повернула телефон так, чтобы Герде был виден торговый сектор Копенгагенского аэропорта.
— Куда ты летишь?
— Это длинная история — или… на самом деле она настолько короткая и неопределенная, что даже я сама толком не знаю, в чем она заключается. Ян, у которого я волонтерю в Патронажной службе, рассказал мне кое-что о старом деле в Южной Ютландии, которое, как мне кажется, стоит изучить поподробнее.
— Что за дело?
— Все немного запутано, но я думаю, что ему страшно прощаться с жизнью и что у него поэтому… — Элоиза вдруг подумала о чем-то и перебила сама себя: — Слушай, а бывает такое, что военные пишут прощальные письма, когда их отправляют в горячие точки?
Герда работала психологом-реабилитологом в Вооруженных силах и ежедневно бывала в казармах Сванемеллен. Несколько раз ее саму посылали в зоны боевых действий.
— Да, все так делают, когда им предстоит уезжать, — сказала Герда. — Те разы, что я бывала в Афганистане, я писала прощальные письма и тебе, и Лулу, и маме. В свое время, конечно, и Кристиану тоже.
— О чем пишут в таких письмах?
— Это очень разнится от человека к человеку. Я обычно писала о том, как сильно люблю вас и что вы не должны слишком убиваться, если я не вернусь домой. В письмах к Кристиану я еще писала вещи, которые… ну ты знаешь, вещи, которые я на тот момент не хотела уносить с собой в могилу. Все недосказанное. Тайное.
Элоиза медленно кивала.
— А почему ты спрашиваешь?
— Я подумала, что людям бывает необходимо облегчить сердце перед смертью.
— Ты имеешь в виду, признаться в чем-то сокровенном?
— Да, или… — Элоиза колебалась. — Исповедаться в своих грехах. Похоже, Ян нуждается в отпущении.
Герда нахмурилась.
— За что же?
— Не знаю. Может быть, это то, о чем ты говоришь: недосказанное, тайное. По крайней мере, мне кажется, что что-то в его прошлом осталось непроработанным, и я хотела бы попытаться облегчить для него это бремя. Плюс… — Элоиза пожала плечами, — ты же меня знаешь. Я должна выяснить, в чем дело.
— Хм, — произнесла Герда с таким видом, словно собиралась высказать все накопившиеся мысли. — Будь осторожна, ладно?
— Я всегда осторожна.
— Да, но все же. В течение нескольких месяцев ты все сильнее привязывалась к человеку, который годится тебе в отцы и на которого ты, можно так предположить, проецируешь свое собственное прошлое и свои собственные непрожитые чувства.
— Да, да, — сказала Элоиза, борясь с желанием закатить глаза. — Я знаю, как это выглядит, и, конечно, ты права — действительно права! Но дело в том, что… — Она глубоко вздохнула и улыбнулась. — Он просто так мне полюбился! И мне просто нужно убедиться, что я не ошибаюсь в нем.
Герда открыла рот, и на мгновение показалось, что она хочет сказать еще что-то, но она промолчала и сжала губы.
— Хорошо, — кивнула она.
— Хорошо, — сказала Элоиза тоном, который давал понять, что этот вопрос не обсуждается. Сегодня она бы не вынесла сеанса психоанализа.
— Так куда, ты говоришь, ты едешь?
— Я скоро вылетаю в Сеннерборг, чтобы…
— В Сеннерборг?
— Да. Ян родился и вырос в Южной Ютландии, — сказала Элоиза.
— А Томас сейчас живет не там же?
— Какой Томас?
Герда снисходительно улыбнулась.
— Какой Томас? Ну ты даешь!
— Ты имеешь в виду О'Мэлли?
— А что, есть другие?
— Ох, да, Герда. В мире есть и другие люди по имени Томас.
— Только не в твоем мире.
— Ну, я не знаю. — Элоиза опустила глаза и слегка улыбнулась. — Я не видела Томаса Маллинга с тех пор, как он уехал в США, а это было уже… сколько? — семь лет назад.
— А сейчас он разве живет не в Сеннерборге?
— Да, ну, наверно, — ответила Элоиза, на самом деле нисколько в этом не сомневаясь. Она перестала следить за тем, что делает Томас и где он вообще обитает, потому что каждый раз, когда она решала загуглить его имя или как-то иначе насыпать соль на рану, ей плохо спалось, и она просыпалась с ощущением стеснения в груди, как будто сердце было перетянуто резиновой лентой.
Она села на скамейку у выхода на посадку и стала смотреть на взлетную полосу, где готовился к отправлению «Аэробус А380» авиакомпании «Эмирейтс». Последний раз,