– Не уверена, что нам стоит сюда возвращаться, – ответила я, все еще переживая недавний шок.
Груня посмотрела на меня с мимолетным изумлением и поплотнее затянула на банке бязевую обмотку. Мы сунули ее под мешок с генеральскими останками и вновь завинтили крышку.
Глава V. Храните деньги в сберегательной кассе.
Когда Бельский вернулся, мы были полностью собраны и даже успели привести себя в относительный порядок. Иванько сидел у крыльца на чемодане с прахом бледный, но почти вменяемый.
Бельского сопровождала уже знакомая 'Марлен Дитрих'. Она велела нам раскрыть дорожные сумки и лениво в них поковырялась. В этот раз обошлось без личного досмотра – Марлен справедливо полагала, что эффект может дать только неожиданный обыск.
– А оно не того, товарищ майор? – услышали мы полный сомнения голос Иванько. Он стоял над чемоданом и втягивал ноздрями воздух.
– Чего того?
– Не завоняет?
– Не говорите ерунды, лейтенант. Прах героя укупорен надлежащим образом в контейнер, оцинкованный гальваническим способом. Поскольку объем останков оказался меньше норматива, использование полноразмерного гроба было признано нецелесообразным. Конструктивно упаковка соответствует памятке по транспортировке трупов служебных собак...
– Крышка, товарищ майор, на барашки посажена, – продолжал излагать свои сомнения ординарец. – Хотелось бы как-то понадежнее что ли... Путь-то неблизкий.
– Ничего с вами не случится. Через час будете на судне, сдадите укупорку в камбуз на хранение. У них там ледник должен быть. Впрочем, если вы такой мнительный, вот вам.
Майор пошарил в бардачке 'виллиса' и протянул Иванько небольшой висячий замок на длинной хромированной дужке. Тот продел дужку в петли чемодана, защелкнул замок и опустил ключ в карман гимнастерки. Мы с Груней обменялись обреченным взглядом.
Отъезжая, мы с тоской оглянулись на виллу, не ощущая ни малейшей радости от предстоящей встречи с родиной. Дужка замка блестела на солнце гадючьей петлей, напрочь перечеркивая наше будущее.
Портовый причал был пуст, лишь на рейде покачивалось полдесятка катеров и в затоне на мертвых якорях стояла облепленная ракушками махина потопленного во время войны и недавно поднятого со дна немецкого парохода 'Берлин' – будущего флагмана советского пассажирского флота 'Адмирал Нахимов'.
С полчаса мы сидели на разогретых солнцем чугунных кнехтах, тупо глядя в покрытое солнечными бликами пустынное море. К молу подкатил Бельский. Он с трудом сохранял невозмутимость.
– Обстановка меняется, – бросил он хмуро. – Блокада так
называемых союзников путает все наши тактические планы. Транспорт оперативно изменил маршрут. Вечером он прямо из Любека, не заходя в Варнемюнде, уходит на Кронштадт. Сейчас мой водитель отвезет вас в Любек. Командиром вашей группы назначается старший лейтенант Иванько. Есть вопросы?
– Так ведь, товарищ майор, в Любеке же англичане... – вскинул брови ординарец.
– Да что вы говорите, лейтенант! – не выдержал Бельский. – Неужели англичане? Спасибо, что просветили! Однако не забудьте, что формально они все еще наши союзники. Английским владеете?
– Я в гимназии латынь изучал, товарищ майор, – потупился Иванько. – А в училище немецкий. Чтоб с врагом на его языке разговаривать... Так сказать, си вис пацем пара беллум. Если хочешь мира, готовься к войне.
– Не поспеваете вы за врагами, лейтенант, – с иронией упрекнул ординарца Бельский. – Фашистскую гадину мы уже раздавили. Но теперь обстановка такая, что пора английский учить. Будет приказ – поотрубаем головы и британской гидре, и американской. А потом, глядишь, и латынь пригодится, если придется освобождать латиноамериканских рабочих. Но пока извольте договориться, чтобы англичане вас без задержек пропустили в любекский порт. Хоть на языке глухонемых.
В моем мозгу забрезжила пока еще неясная мысль.
– Я могу перевести, товарищ майор , – подала я голос.
– Вот и отлично, Невельская, – повернулся ко мне Бельский. – В случае задержки подключайтесь. Ну, не будем время терять. В добрый, как говорится, час.
Часа полтора дорога петляла в прибрежных дюнах. За очередным поворотом открылась обширная речная долина. На отлогом склоне кипела работа. Английские 'томми' в альпийских шароварах копали узкие ямы. Цепочка пограничных столбов тянулась вдоль разлившейся в устье реки. Дорогу перекрывал шлагбаум, возле КПП маячил солдат в покрытой сеткой плоской, похожей на опрокинутую тарелку каске.
– Ни хрена себе! – воскликнул рябой водитель. – Воевали вместе с нами, а теперь, блядь, заборами отгораживаются.
– Прекратите выражаться в присутствии дам, сержант, – повысил голос Иванько, входя в роль начальника. – Невельская, за мной.
Следом за Иванько я выпрыгнула из кабины. Худосочный рыжий 'томми' глядел на меня во все глаза. Из КПП вышел сероглазый капитан в бежевой гимнастерке.
– Вы случайно не заблудились, господа? – спросил он саркастически. – Ваша оккупационная зона заканчивается вот у этого столба.
– Чего он хочет? – нахмурился Иванько. – Скажи ему, что мы
едем в Любек.
– О, Любек! – понял без перевода капитан. – Это хороший город. Но какого черта вам там нужно?
– Нам надо в порт, – ориентируясь на вопросительную интонацию англичанина, пояснил Иванько. – Ту-ту! – изображая пароход, он потряс поднятыми кулаками.
– Что везете в багаже? – спросил капитан, переходя с иронического на сухо-официальный тон.
Я перевела вопрос.
– Прах, – ответил Иванько, пытаясь краткостью выражений избежать лишних расспросов.
Англичанин удивленно вскинул на меня выгоревшие соломенные брови.
– Что такое 'прах'?
– Это такая русская аббревиатура, – быстро выпалила я по-английски. – ПРАХ – портативный радиоуправляемый армейский химпакет.
– Что-о? – протянул капитан, на глазах теряя фирменную британскую невозмутимость. – А ну-ка показывайте, что у вас там. Джонсон, досмотрите багаж.
Солдат открыл багажник 'виллиса' и принялся по очереди обыскивать наши сумки. Дойдя до чемодана с генеральскими останками, он взял в руку замок и вопросительно взглянул на Иванько.
– Это нельзя открывать, – тот отрицательно замотал головой. – Я же сказал, что это прах!
Вновь обретя хладнокровие, капитан отдал солдату короткое приказание. Рыжий тут же принес из домика КПП ножницы для резки колючей проволоки и мгновенно перекусил дужку замка. Первая часть моего рискованного плана сработала. Оставалось самое трудное – остановить обыск.
– Возможно, я не совсем точно перевела, – произнесла я неуверенно. – Слово прах имеет и другое значение. Это останки, человеческие останки.
– А вот мы как раз и посмотрим, – ухмыльнулся капитан. – Джонсон, откройте чемодан. Солдат приподнял на мгновение крышку и отшатнулся. Тяжелый трупный смрад поплыл над дорогой, сразу же вытеснив запахи цветущего луга.
– Да, это и вправду похоже на идиоматическую игру слов, – зажимая нос, вымолвил капитан. – Джонсон, пропустите этот протухший катафалк. В конце концов, мы пока еще союзники...
Груня смотрела на меня большими сияющими глазами.
Иванько, несмотря на присутствие дам, матерился последними словами.
В Любекском порту кипела работа. Поворачивались гусиные шеи кранов, разгружая стоящие в очереди суда. Слово 'блокада'
висело в воздухе. Холодная война набирала обороты.
Въезд на мол был закрыт полосатым шлагбаумом. Английский сержант энергично махнул нам рукой и крикнул, чтобы мы освободили дорогу. Наш шофер свернул на обочину,