– Легкие пожалей, – проговорил Макс.
– Легкие у него – будь здоров, – хмыкнул Гриня, разгибаясь из-под стола с теннисным мячиком в руке. – Орал как сирена. Чего ты, спрашивается, орал?
– Помолчи, ладно? – попросил его Макс.
– А что? Настоящий воин должен владеть оружием любых видов, в том числе и психологическим. Как гаркнет в ухо противнику…
А я смотрел в пол. Четыре глубокие параллельных царапины поперек груди быта прикрыты бинтами. Локоть правой руки распух, как банан. Повыше, прямо под татуировкой на плече – хищно нахохлившимся вороном, – багровела ссадина. Пальцы тряслись безобразно, а подошвы голых ног до сих пор покалывало – точно я все еще куда-то бежал.
За окнами опять загрохотало. На подоконнике взбухла изрядная лужа, Макс, прикрыв форточку, обернулся и вовремя успел шлепнуть по руке Гриню, украдкой потянувшегося за сигаретами:
– Курение – привычка пагубная и потому допустимая лишь для взрослых.
– А я…
– А ты сопли вытри.
Гриня обиженно фыркнул, потер правой рукой левую (на левой блестело сразу три золотых кольца) и все-таки вышел в другую комнату, изобразив на лице преувеличенную целеустремленность – будто его позвало какое-то неотложное дело. Макс закрыл за ним дверь, и откуда-то из недр квартиры донеслось протяжное сонное рычание.
Я сам не заметил, как оказался на ногах. Табуретка, гремя, откатилась к стене.
– Ты чего? – удивился Макс. – А, ну да… Это Пират. Между прочим, добрейшее существо, даром что ротвейлер… Оставь в покое животное! – крикнул он сквозь стену.
Рычание прервалось.
– Этому собаководу сопливому я уже вломил, чтобы он пса больше ни на кого не притравливал, – добавил, помедлив, Макс. – Мы Пирата брали с собой исключительно для звукового оформления. Кошмарный вой в темной ночи. Чтобы тебе легче было настроиться. Ну, сам понимаешь… Садись, садись, присаживайся.
Он усмехнулся, присел рядом со мной и потер виски. А я напряженно смотрел на дверь. Макс шумно выдохнул и полез в холодильник. Пока он чем-то звякал и булькал, скрытый белой дверцей старинного «Саратова», я ощупывал через футболку повязку на груди. Футболка была размера на три великовата. Здоровый все-таки мужик – Макс. Интересно, что значит – «вломил»? Сделал выговор или по-настоящему надавал по ушам? Имеет, между прочим, право – все-таки родной дядя этому кретину. Лучше бы – по ушам. «А еще лучше – снять штаны и по заднице», – мстительно подумал я.
– Держи, – сказал Макс, поставив на стол чайную чашку. – Давай-давай, полегче станет, – подбодрил он. – До дна.
Водка скользнула в желудок, оставив во рту тошнотворно-вяжущий привкус. В голове зашумело, но действительно – почти сразу же стало легче. Точно внутри появилась чугунная печка, в которой уверенно и спокойно плескался огонек.
– Давай сначала, – сказал Макс. – Постарайся вспоминать подробнее, ладно?
– Ладно.
Кажется, это было первое слово, которое я произнес за последние два часа. Когда меня привезли в эту квартиру, я не говорил. Я орал. Прямо так – постыдно и неприлично орал, брызжа слюной и слезами. Макс – и тот оторопел. И Гриня оторопел. И только когда Макс затолкал меня в ванную, головой под кран с ледяной водой, Гриня опомнился настолько, что отпустил дежурную дурацкую шутку. Что-то вроде наставительного:
– Некоторым мозги полоскать необходимо. А как прополощешь, вывешивать на просушку…
И незамедлительно схлопотал от Макса подзатыльник, приказание закрыть рот и бежать за бинтами и йодом.
– Итак, ты свернул с трассы. Так? Нашел полотно, так? Пошел по рельсам, спустился с насыпи, открыл ворота. Правильно? Ты не кивай, ты говори.
– А чего говорить? Вы сами все видели. И как с насыпи… спускался. И как собаку…
– Допустим, видели. Между прочим, Пирату ребра считать было вовсе не обязательно. Ты к нему теперь лучше не подходи. Все-таки ротвейлер. Даром что добрейшее существо. Ладно, не твоя вина. Проехали. Дальше что было?
– Пошел дождь.
Макс хрустнул пальцами и спросил напрямую:
– Когда ты вошел в Поле, Никита? Точнее, когда ты понял, что уже в Поле?
– Когда… Когда нашел эту вашу Сферу. На дырявом кузове. То есть на надгробии. Там и в самом деле было надгробие, а никакой не кузов. Не воображаемое, а настоящее. Я же не знал, что все будет так… реально. Я думал, ну… это все принятые условности. Нет, я тогда еще не понял. Просто удивился. Когда стал засовывать Сферу в карман и увидел, что никакого кармана нет. – Я сглотнул и поднял голову. – На мне и вправду была кираса. Железная. Вернее, стальная. Настоящая, одним словом. Такая, какой я ее себе… придумал… И… скелет.
– Ну-ну? – подбодрил Макс.
– Появился. Как будто я сам его… Ну, не вызвал, а… разбудил, что ли… Я его точно не придумывал – я помню] У меня и мысли подобной не было. Что я – сам себе враг, что ли? Правда, вообразил с самого начала, будто свалка – это кладбище… Но ведь правда похоже, верно? И дурацкую фразу выдумал про дыхание могил. Ч-черт… – Запутавшись, я замолчал. Резко, со свистом затянулся сигаретой – так что легкие обожгло дымом.
– Ну, фраза, положим, действительно дурацкая. А в остальном… – Макс развел руками. – Ты же в Поле Кладбища и был. Мы сначала хотели проверить тебя в Лесном Поле, но туда далеко добираться. Если на электричке, то станция «Трофимовка», знаешь, да?
Я кивнул. Далековато, действительно. Но уж лучше там, чем в Поле Кладбища, черт его возьми!
– Электрички же ночью не ходят… В Поле Руин сейчас вообще нельзя соваться. Никак нельзя. А остальные Поля… Тебе о них думать даже – и то рано. Испытания мы обычно проводим там, где поспокойнее.
– Ни хрена себе – поспокойнее! – не удержался я.
– Погоди. – Макс покрутил головой и взял себе сигарету. – Не ори, и так башка раскалывается. Да ничего страшного не должно было произойти! Погоди… Я пытаюсь сообразить… Получается, что Поле Кладбища нащупало тебя раньше, чем ты вошел в него. Ничего удивительного. Раньше войти в Поле было трудно без подготовки, а еще раньше – вообще невозможно. Только Создатель мог ввести новичка, сам, лично. Теперь Поля окрепли в пространстве общего мира настолько, что живут своей жизнью. Это испытание лишь для проформы. Убедиться, что ты способен войти в Поле, способен войти в Игру. Способен видеть не глазами, а разумом. Редко кто такого не может, но… Есть же люди начисто лишенные воображения, таким в Игру ход закрыт… Да и в Поле ты так и не вошел, строго говоря. Просто заглянул. Тоже бывает. Особенно с новичками. Меня не это волнует…
Он оглядел незажженную сигарету, точно не понимая, как она оказалась в его пальцах. И ткнул ее в пепельницу.
– А то, что ты Ана-Ава вытащил в общий мир. Это