Кормачёв испуганно сжался, жалобно заскулив:
— Пожалуйста, не надо…
Знакомые слова, кажется, произносил их здесь не один миллион раз. И не припомню, чтобы хоть однажды сработало.
— Отвечай!
— Хорошо. Хочешь правду? — неожиданно окрысился он. — Ты — коммерческий клиент. За тебя заплатили, чтобы держать здесь под присмотром. А так, кроме навязчивых галлюцинаций ты был абсолютно здоров и адекватен. Что, теперь доволен?!
— Вполне, — оскалился я. — И кто же так расщедрился?
— А ты не помнишь? — вполне искренне удивился мужчина. — Твоя жена.
Перед глазами на мгновение промелькнул образ стройной блондинки с наивными васильковыми глазами, и тут же исчез, выдворенный новым приступом мигрени. Голову будто сжали тиски, затягивающиеся всё туже. Даже касание ладонью не исправило ситуации. Я легонько зашипел, стравливая во внешний жестокий мир боль физическую и душевную.
Разберусь. Позже.
А тем временем работник, видя моё состояние, решил поменяться ролями и неожиданно бросился вперёд. Он прекрасно знал о моём приторможенном сознании, и наверняка понадеялся на фактор внезапности. Вот только голубое сияние сферы прочистило мозги куда лучше огненного препарата. Так что мой палец утопил скобу ещё до того, как урод успел сделать второй шаг.
Острые иглы, тянущие за собой тонкие завитки проводов, злющими осами впились в его тело, играючи пробив халат. Кормачёв конвульсивно дёрнулся и влетел в распахнутую дверь носом вперёд. Прямо на отдыхающего дежурного.
— Страйк! — оценил я получившуюся картину.
Кстати, чернорубашечник уже понемногу начал двигаться и грозился вот-вот прийти в себя. Вынув из ремешка на поясе специальные пластиковые наручники-хомуты, я пристегнул его к ножке стола, надёжно привинченного к полу. Уже лучше, но как же без вишенки на торте? Я ж не англичанин какой, чтобы уходить не попрощавшись.
Шприц всё это время терпеливо ждал своего звёздного часа на полу. Пришлось его экстренно бросить, когда резко понадобилась свободная рука.
Хихикая, сорвал защитный колпачок и вонзил иглу в беззащитную ягодицу прямо через синие штаны. Плохо, что не в вену, но выбора нет. Не медик я, чтобы даже дрожащими руками в неё попадать. Надеюсь, и так сойдёт.
— Приятных снов, ублюдок. Передавай Мраку мой пламенный привет!
С чувством полного удовлетворения разогнулся и придирчиво осмотрел каморку на предмет полезных вещей.
Переодеться бы, но времени нет. Дежурный уже распахнул глаза и злобно взирал на меня с пола. Оттаивает потихоньку, крепыш. Я после подобного разряда добрых полчаса пошевелиться не мог. Только мычал от боли.
Себе забрал лишь крепкий ремень с кармашками, мягкие кеды Кормачёва, подходящие по размеру, да одну из раций. Остальные средства связи я расколошматил об стену вдребезги. Мне столько всё равно ни к чему, а им — тем более. Бардак здесь рано или поздно закончится, и хорошо, если о моём побеге станет известно как можно позже. Ну, и бейджики прихватил с каждого, повесив их на шею в качестве трофеев. Пусть греют душу, хотя после всего, что мне пришлось здесь пережить, и ожерелья из отрезанных ушей будет явно недостаточно.
Рамка возмущённо пропищала, стоило через неё пройти, но для моих ушей это было сродни пению ангельских труб. Электронный замок благосклонно принял ключ-карту и, помигав на прощанье зелёным огоньком, выпустил меня наружу.
Распахнув настежь двери, я с упоением втянул в себя воздух свободы. Свежий ветерок нежно погладил по лицу и умчался резвиться себе дальше между стриженными деревьями.
Повертел туда-сюда головой, но в парке царило форменное безлюдье и тишина. За укрытым в зарослях падуба остроконечным забором виднелись кроны обычных лесных деревьев. Прочих признаков близкой цивилизации, кроме узкой дороги, уходящей прочь от решётчатых ворот, в наличии не имелось. Любопытно.
Обернувшись напоследок, я уткнулся взглядом в тиснённую золотом табличку справа от двери:
«Центр реабилитации и восстановления профессора Кирсанского Е.В.»
С наслаждением в неё плюнул и с чистой совестью потопал по одной из тропинок прочь отсюда.
Погостили — и хватит.
2
Вернувшиеся силы позволили брести по лесу до самого вечера, но и у них обнаружился свой предел. Понемногу появилась одышка, а мышцы начало отчётливо ломить. Я не стал в который раз испытывать организм на прочность и устроился в выемке между вспучившимися корнями огромного дуба.
С ним мне форменно повезло, так как большую часть древостоя составляли тополя и берёзы, изредка сменявшиеся высоченными соснами.
Другому человеку мысль ночевать одному в лесу показалась бы дикой, но меня эта перспектива совершенно устраивала и не пугала. Из прелых листьев получилась вполне неплохая подстилка, пусть и до полноценного спальника им, конечно, было очень далеко. Но всяко не на сырой земле храпеть. Хотя погода на дворе стояла вполне летняя, ночная свежесть оказалась вполне бодрящей и грозила простудой неосторожному путнику.
Несмотря на то, что несколько раз меня всё же будила прохлада, отдохнул я просто замечательно. Абсолютно ничего не снилось — измученный мозг отдыхал, отключившись от действительности. И его можно было понять.
Потому что, стоило мне продрать глаза, как перед ними вспыхнула очередная надоедливая надпись:
Интерфейс оптимизирован!
— Радость-то какая, — проворчал я, сонно потягиваясь. — А можно мне хотя бы в туалет для начала сходить?
Слова, будто обидевшись на моё наплевательское к ним отношение, поблекли и рассеялись утренней дымкой. Остались какие-то крючки-палочки на периферии зрения, но и они до поры отправились в игнор. Ну серьёзно, не до них сейчас.
Всё настойчивей бурчал желудок, а про жажду лучше было вообще и не вспоминать. Тот самый пластиковый кувшин с водой пришёлся бы сейчас весьма кстати…
Справив утренние дела, я прикинул вчерашнее направление и зашагал дальше. Кто сказал, что в лесу можно заблудиться? Для меня эта мысль показалась смешной. Даже покрутившись на месте я был готов собственную руку поставить на то, с какой стороны я пришёл сюда.
На ходу от нечего делать принялся мучить рацию, переключая частоты, но кроме треска помех в эфире ничего так и не услышал. Ладно, это ещё не повод её выбрасывать, тем более из вещей у меня с собой больше ничего нет. Ну, если не считать связку бейджиков на шее. Вот уж что действительно можно без всякого ущерба швырнуть в ближайшие кусты, но рука отчего-то не поднималась это сделать. Слишком уж дорогой ценой они мне достались.
Вчерашний сумбурный день побега воспринимался не иначе, как затянувшийся кошмарный сон. Вроде бы — вот недавно же всё это переживал, а на воспоминаниях уже какой-то налёт нереальности.
Кстати, о воспоминаниях. Неплохо бы всё-таки что-то выудить из памяти о себе прежнем. Это может очень здорово пригодиться. Должны же быть у меня какие-то друзья, которые могут помочь в свете открывшихся обстоятельств?
Но, увы, безобидная на первый взгляд попытка вспомнить что-нибудь конкретное о своей прошлой жизни окончилась новым приступом, едва не отправившим меня в нокаут.
Да твою же бабушку!
Я помотал головой, пытаясь вытряхнуть оттуда некстати нагрянувшую боль.