Утро было серым и неправильным. Мне случалось просыпаться в разных местах: в лесу от волчьего воя; от ведра колодезной воды, выплеснутой в лицо в сенях у Верея, где я умудрилась задремать после бессонной ночи, когда мы выхаживали захворавшую Ксанку; в чужом доме от визга служанок, куда бабушку вызвали накануне. Но это утро… Оно выделялось даже среди таких же тревожных и неприятных. Нет, меня не обливали, не орали, скорее наоборот, обошли стороной, не грохнув кулаком по двери и не повелев спускаться к завтраку. Я проснулась сама и сразу поняла, что все будет неправильно. Можно назвать это предчувствием или просто плохим настроением — когда видишь нехорошее в каждой мелочи, даже в луче солнца, который скользнул по подушке и тут же исчез.

Поднос с грязными тарелками, на которых засохли остатки еды, все еще украшал комнату. Там я его и оставила, спускаясь на завтрак, благо в столь раннее время зал оказался почти пуст. Только в углу что-то пили двое охотников, кажется, пили с вечера, какой-то бродяга спал прямо на лавке да Рион бодро разделывался с яичницей.

Сидя за столом напротив чаровника, я вяло размазывала поданную трактирщиком кашу по тарелке. Аппетит отсутствовал. Потому что стало ясно, что в Хотьках нам придется задержаться. Нет бы в столице… Хотя бы раз увидеть ее белые стены и высокие шпили. А мы будем бродить среди рассыхающихся изб и косых заборов.

Рион уплетал завтрак за обе щеки. Несмотря на мешки под глазами и бессонную ночь, настроение у парня было преотличным. Он только что рассказал мне, чем помимо Лиски занимался этой ночью.

— Я обет дал, — спокойным тоном, словно о погоде за окном, сказал Рион, а я замерла, не донеся очередную ложку до рта.

Об обетах я слышала. Бабушка в свое время рассказала немало сказок о великих магах, спасавших целые города от моровых поветрий, о могучих артефакторах и злодейских зеркальных чаровниках, о магии, о битвах, о добре и об обетах. Даст какой-нибудь Меневель Светлый клятву защищать город и сидит в нем до старости, вражеские атаки отражает, а они, понятное дело, следуют одна за другой. Темные силы знают, где сидит светлый, и лезут, словно им медом намазано, нет бы взять по-тихому соседний городок.

Я вздохнула: на самом деле все детство мечтала, чтобы какой-нибудь Вереск Чистый, давший обет найти дочь, увез нас с бабушкой в свой замок. Меня, само собой, враги украли из колыбельки и выбросили в реку. Варианты похищения каждый день менялись — то темные силы, то подкупленная нянька, то мачеха. Сказать, куда делась мать, я в силу скудности фантазии не могла, но мечтать продолжала. И как бы обзавидовались все в Солодках — и Ксанка, дразнившая меня за худобу цаплей, и Котька, отобравший туесок с малиной. Ух, как бы они пожалели, если бы отец — действительный маг — приехал за мной! В том, что это должно вот-вот произойти, я нисколько не сомневалась, ибо давший обет не мог его нарушить, если хотел жить, конечно.

— Тебе сказать, кто ты? — спросила я, опуская ложку. — Или сам догадаешься?

— Не утруждайся, — в тон мне ответил парень. — Вот и делай после этого добрые дела. Припомни, не к тебе ли недавно мужики ломились? На костер захотела?

— Меня спасал, значит? Подвиг совершил? — Я отодвинула тарелку. — Я не прекрасная дама и ни о чем не просила.

Легкость, с которой Рион разбрасывался смертельными клятвами, мне не нравилась. Семнадцать лет, а уже верный кандидат в покойники. Да Эол с ним, теперь, выходит, я ему обязана? Как же не люблю быть обязанной, а еще это неловкое чувство неотданного долга.

— Выбор оказался прост, — стиснув зубы, пояснил парень. — Либо убивца ищут они, а ты знаешь, кого они найдут и казнят, либо я. В любом случае преступления надо прекращать, а я маг.

— Ты мальчишка, — фыркнула я. — Они что, спятили? Поверили пацану…

Я смотрела на парня и представляла, как он с подобающе серьезным выражением лица вытягивает руки и с чувством дает обет. Крестьяне внимают. Сцена для баллады о Рионе Придурковатом.

— Я маг! — рявкнул Рион, ложка звякнула о тарелку. — Айка, ты… ты… наглая девка, если бы не сила и твоя бабка, стал бы я… да сам бы удавил!

На нас обернулись — и хозяин, и двое мужчин в куртках охотников, даже спавший на крайней лавке пьяница приоткрыл глаз. Хорошо, что Лиски не было, заменявшая ее в зале пышнотелая разносчица уже успела разбить два стакана — по одному каждый раз, когда проходила мимо нашего стола.

— Стоп, — махнула я рукой. — Ты сказал «смерти»? Ты ведь это не о козе?

Рион несколько минут молчал, смотрел куда угодно, только не на меня, и, судя по покрасневшим скулам, злился. По справедливости, я, конечно, заслужила, могла же все и по-другому сказать: посюсюкать, посетовать на молодость и отсутствие опыта, но… В Дасунь, со мной никто никогда не сюсюкал, и я не буду. Переживет. Вон уже повернулся и кулаки разжал.

— Не о козе, — подтвердил мои худшие подозрения парень. — В этих несчастных Хотьках уже третью ночь гибнут люди. Первые двое были мужчинами, а теперь бабка… Причины неизвестны, повреждений на телах нет, но покойники появляются регулярно. — Он передернул плечами, разминая затекшие мышцы. — Есть свидетель, девочка. — Я скривилась. — Она уже растрезвонила на весь свет сказку о злющей ведьме, умертвившей бабу Нюлю. К счастью для тебя, рассказывая, ребенок перестарался. Ведьма была огромного роста, белая как туман, из глаз сыпались молнии. — Тут Рион улыбнулся, едва заметно, но все же. — Чудовище с громким воем бросилось на девочку…

— Кто из нас выл, это еще вопрос, — пробормотала я.

— Но догнать не сумело, — закончил маг и, не удержавшись, поддел: — Так что на твоем месте я бы не молол языком, а был благодарен. Если бы не я, гореть тебе синим пламенем.

— Я благодарна. — Я широко улыбнулась и закивала. — Честно. Не веришь? Хочешь, поцелую?

— Не надо,