Поумнела ли я после этого? Однозначно – да! Чудо свершилось на моих глазах. А я запомнила во всех подробностях сей процесс. Как камень начал сиять все ярче и ярче, до рези в моих глазах. Как лекарь что-то забубнил себе под нос. Как очень слышно вздохнул за моей спиной орк, и как моя кожа начала стремительно чесаться, и пошли стягиваться порезы. На моих глазах все заросло почти без следа.
Залечив быстро мою правую руку, лекарь размотал тряпки на левой кисти. Взгляд, брошенный на меня, меня сильно изумил. Очень. Такими большими глаза нашего лекаря я еще ни разу не видела.
– Кто ее так?
Второй вопрос тоже остался без ответа. Зато на этот второй вопрос за моей спиной слышно хрюкнул орк. Однозначно хрюкнул. Я вся сжалась. Захотелось уменьшиться в размерах до зернышка. Вместо этого в моих глазах потемнело. Я внезапно вспомнила, как меня тащил в темноту волк за прокушенную кисть. Воспоминания нахлынули стремительным потоком, и меня ими попросту смыло. Точнее смыло мое сознание.
Ох, и как же мне не хотелось открывать глаза! Я уже некоторое время была в сознании и сидела, да, точно сидела, на чем-то мягком. Шкура. Ой!
– Открой глаза.
Сказано было понятно. Голос, конечно, не совсем тот, который я бы предпочла услышать. Но, открыла.
Ну да! Голос и орк, его обладатель. А я сижу на шкуре. Все ощущения правильные. Осмотрела себя. Руки лежат на коленях. Спина прижата к шкуре. Шкура натянута на стену. Что еще? А, вот… Где я?
Огляделась.
Хано, ничего не сказав, пересел так близко, что его морда оказалась рядом с моим лбом. А коленки у подбородка. Еще и нагнулся к самому моему лицу. Обнюхивает? Зачем? Я как замершая сосулька смотрела в его мутные желтые глаза. Сердце с перерывами стучало: я его то слышала, то нет. Орк смотрел на меня в упор странным взглядом и неожиданно ухватил меня за правую кисть и больно согнул пальцы. А еще выдал при этом:
– Все время сжимай вот так пальцы – разрабатывай движения в руке. Через боль. Все время, пока не спишь. Тоже самое делай с левой рукой. Все! Пошла вон!
Я стрелой вылетела из жилища нашего лекаря.
Внучка ушла. Дед Орис поставил в печь горшок со снегом и куском волчьего мяса. Потом неожиданно прислушался. Лай. Собачий лай, а еще топот копыт.
Чужак тоже услышал звуки. Весь подобрался, подтянул ноги ближе к телу, стиснул меч в правой руке.
Немного выждав, прислушиваясь к звукам с улицы, тихо проговорил:
– Есть где мне спрятаться? Деньги взял –спрячь меня…
Дед Орис вскочил и заметался по жилищу. Бегал недолго. Сняв волнение, принял решение:
– На крышу попытайся залезть. К трубе поближе. Там теплее, ну и больше некуда.
Кое-как вышли на мороз. Опираясь на старика, Свеярд прошел за жилище и разглядел дыру в крыше.
– Как ты предлагаешь мне туда попасть? Взлететь?
Старик что-то пробурчал себе под нос. Прислонил чужака к стене жилища и ушел в дом. Пропадал долго. Свеярд решил больше не ждать, а идти-ползти в лес. Благо, что деревья начинались прямо у жилища этих людей. Откуда они в таком количестве тут?! Это уже теперь не главный вопрос. Самому бы выбраться! Ветер дует с севера, и если идти в противоположную сторону, то собаки не поймают его запах. Может и повезет уйти живым. Хотя нет. Не повезет. На таком сильном морозе он растеряет все целебное тепло за несколько минут и умрет раньше, чем его найдут в лесу орки. А в том, что найдут, Свеярд не сомневался. Уж очень неудачно он вывалился. Да еще с таким тяжелым ранением. Девчонка даже не успела дойти до селения. Собаки лают, кони ржут где-то совсем рядом. Минута-другая и сюда обязательно прискачут.
Свеярд с усилием развернул тело в сторону леса. Собрался с силами и сделал первый шаг. В следующее мгновение ему на голову упала с крыши веревка.
Дед Орис из последних сил втянул чужака на крышу, но до дыры в крыше Свеярд не дополз. Провалился –крыша не выдержала тяжести тела. Образовалась еще одна огромная дыра. Упал на чердак. По захламленному полу кое-как дополз до печной трубы. Прижался боком. Уже хорошо, что труба чуть теплая. Он вытянет нужное тепло. Согреется и начнет себя лечить. Поесть бы чего еще!
Я шла к нашему жилищу. Все смотрели на меня. Все. Вон, дом старосты. Ворота открыты. Еще вчера я раздумывала, какая жизнь меня, возможно, ждет за стенами этого дома в ближайшем будущем. И вот теперь я уж точно не окажусь в роли рабочей лошадки в стойле этого семейства.
Так повезло мне или не повезло? Вот в чем вопрос. Моя больная, не умная, голова ответа пока не знала. Что-то гадкое в самой глубине, под ребрами, подсказывало спазмом кишок, что не повезло. Причем сильно.
Хорошо, отбросим сомнения! Ну а если повезло, то почему такое гадостное чувство? И в чем мне повезло? Ничего этого я не понимала.
Лекарь меня вылечил. Руки, правда, не сжимались в кулак полностью, как раньше, и пальцы гнулись с большим трудом. Ну да ладно! Все равно так намного лучше, чем с покусами и порезами!
А еще орк. Он меня отпустил в своей рубашке. Это хорошо или совсем плохо? Рубашка так мне велика, что волочится по земле вровень с моими сапогами. Вся одежда на мне –чужая и не по росту. А еще теперь и рубашка чужая. Яркая, цветастая. И все, все на меня смотрят.
Я шла домой. Дошла. Меня встретил дед Орис и моя семья. Я зашла в дом, уселась за стол и в первый раз за сегодня поела. Обед. Меня накормили волчатиной. Какая же она была вкусная! Если бы дед не отобрал у меня ложку, я бы все ела и ела, пока не умерла бы рядом с горшком варева.
Собралась уже открыть рот и спросить, но дед глянул на меня выразительно, и я рот захлопнула. Уже темнело. Рано. Зима. Опять топили печку. Странно. Раньше дед вечером не разрешал даже варево греть, а тут – уже и так очень тепло, а он все подкладывает и подкладывает поленья.
Я наелась и согрелась, и завтра мне очень рано вставать и идти работать.
Орк рявкнул: пошла вон, и совершенно ничего не сказал про то, должна ли я вообще работать. Уже проваливаясь в сладкий сытый сон, я все силилась припомнить, что же еще мне сказал орк. Но не вспомнила. Уснула.
Ночью еще сильнее похолодало. Так, что утром дверь в натопленный дом примерзла, и мы, вдвоем с дедом, пытались ее открыть несколько минут.
Уже дойдя до поселка,