– Где остальное?
Она метнулась в гостиную, смахнула на ладонь винты и протянула ему. Бертран весело ухмыльнулся:
– Крестообразная.
– Я запомню, – серьезно ответила Лола.
– Починить ручку – плевое дело. Смотри и учись.
Она отошла чуть в сторону, и Бертран незаметно покосился на нее, оценивая расстояние. Профессиональная привычка фотографа: не искажать вещи и всегда четко видеть границы. Он ждал и наблюдал. Скрытно. Лоле нужно полтора метра, решил он, она не робкая, но осторожная.
Девушка внимательно слушала и следила за движениями Бертрана. Заметила на безымянном пальце левой руки широкое серебряное кольцо и почему-то подумала: у него низкий голос. Ниже, чем ей представлялось. Глупое слово – «представлялось»: впервые взяв в руки фотографию без подписи, Лола окрестила Бертрана «соблазнительным соблазнителем», от которого без ума ее соседка. С тех пор как корреспондентка из отдела моды журнала Elle переехала на улицу Эктор, они с Лолой несколько раз болтали «по душам», и Бертран всегда выступал в роли короля. «Моего сердца, разумеется. Скоро семь лет. Я терплю его долгие отлучки и иду на жертвы, потому что возбуждаюсь от одной только мысли о новой встрече! Что бы там ни было! Знаю, это смешно, но у меня к нему тропизм».
Бертран повернулся к Лоле, желая объяснить какую-то техническую подробность, и она подошла ближе.
– Сюда вставляется шплинт.
– Ясно.
– Потом закрепляешь здесь.
Она кивнула, но на прежнее место не вернулась. Расстояние – один метр. Бертран вкрутил первый винт.
– Ручка была расшатана?
– Франк собирался починить, но…
– Забыл. Понятное дело – свадьба, переезд.
Лола улыбнулась. Бертран объяснил, что извещение о свадьбе Дафна показала ему «на свой, особый манер». Как именно? – подумала Лола, глядя на его волосы.
– Переезжаете до или после свадебного путешествия?
– Друзья вывезут вещи в наше отсутствие.
– Оригинальный подарок.
– Полезный.
Бертран кивнул и присел на корточки, перекинув отвертку в левую руку. «Я тоже переезжаю – некоторым образом. Но у меня нет такого количества коробок!» Он повернул ручку, проверил, как она держится, встал, толкнул дверь к стене, взял стул, положил инструменты на кухонный стол и сел.
– Ну вот. Дело сделано.
– Спасибо.
Фотограф улыбнулся, глядя в ореховые глаза Лолы, и она будто со стороны услышала собственный голос, предлагающий ему кофе.
– Вообще-то жарко до ужаса, но почему бы и нет.
– Могу предложить воду со льдом.
– Не беспокойся, я очень даже хочу кофе вот из этой штуки. – Бертран указал пальцем на итальянскую гейзерную кофеварку.
– Любите крепкий?
– Пожалуй.
Лола взялась за дело. Ее движения были точны и стремительны – привычны. Но она давно не загорала. Только зоркий глаз фотографа мог заметить бледный след, оставленный лямками купальника.
– Простите, что разбудила так рано…
– Ерунда, я давно проснулся.
Она посмотрела ему в лицо. «Я мало сплю». Насколько светлеют ее глаза на солнцепеке? Он подошел, чтобы соединить две части «твоей чудной macchinetta del caffè». Лола включила кофеварку.
– У тебя есть что-нибудь пожевать?
– Сухое печенье.
– А посущественней?
– Вчерашние спагетти.
Бертран сам достал кастрюлю из холодильника. Лола поставила ее на плиту разогреваться и начала аккуратно помешивать. Тихо забулькал кофе. Он сказал:
– Вкусно пахнет… – и направил на нее вентилятор. На лицо. Лола поправила пучок.
– Будешь есть?
– Нет.
Бертран открыл шкафчик, на который она указала, достал тарелку, потом протянул руку над ее плечом, почувствовав тепло тела, и взял с полки две кружки. На шее, чуть ниже линии роста волос, у Лолы была круглая светлая родинка. Мысль сфотографировать не пришла Бертрану в голову, но ему захотелось коснуться пальцем нежной женской кожи. Она протянула ему нож с вилкой, и он начал есть стоя. Лола переставила кофеварку и отступила на «безопасное» расстояние. Полтора метра.
– Свадьба, дом, ребенок. Помолвка?
– Без.
– Кольцо?
Вопрос остался без ответа. Лола улыбнулась и наполнила кружки.
– Сахар?
– Никогда! – с полным ртом ответил Бертран и похвалил: – Ужасно вкусно.
– Не преувеличивай.
– Даже не думал.
Их взгляды встретились. Он знает тысячу разных Лол. Интересно, ее глаза позеленеют в полдень? Она подвинула к нему кружку.
– Давно вы вместе?
– Четыре года.
Бертран ловко навертел макаронину на вилку.
– Браво. Вы успешно преодолели два критических, полных противоречий года. Берегитесь семилетнего и пятнадцатилетнего рубежей, потом наступает штиль.
– А ты специалист.
– Еще какой! Дафна прочла мне не одну зажигательную лекцию, ссылаясь на дебильные статьи из глянцевых журналов.
Лола улыбнулась, поправила непослушную прядь. Бертран снова взялся за спагетти.
– В самолетах я почти не сплю, успеваю изучить женскую прессу…
Они переглянулись.
– Но мне плевать и на разглагольствования Дафны, и на журналистов…
Лола убрала волосы за уши. Бертран прожевал и проглотил. Она поднесла к губам чашку и тут же вернула ее на стол – слишком горячо. Бертран открыл морозилку, достал лед, опустил в кофе, положил себе еще еды и сказал:
– По-моему, никогда не знаешь, знаешь кого-то или не знаешь. Извини за каламбур.
– Нужно время.
– Не всегда, Лола.
Он удержал ее взгляд. Насколько интенсивно-зеленый в полдень?
– Мне давно известно, о чем думает и чего хочет Дафна, я почти всегда знаю, что она скажет в следующую секунду.
Лола опустила глаза на тающую в кофе льдинку. Бертран доел. Она маленькими глотками допила кофе и взглянула на него.
– Дафна через слово повторяет, что ты – талант. Она… тебя обожает.
– Дафна ошибается. И объект обожания из меня никакой.
– Ты ничего к ней не испытываешь?
– Испытываю. Но не то, о чем она мечтает.
Лола с трудом оторвалась от бездонно-черных глаз Бертрана и снова уставилась в кружку. Он ответил, что находит Дафну красивой, умной, образованной, решительной и утонченной, она хороший друг, у нее есть чувство юмора и… Лола улыбнулась, а он продолжил:
– …и она настоящий профессионал.
– Других чувств у тебя к ней нет?
– Я не создан для других чувств.
Бертран зна́ком предложил ей еще кофе, она покачала головой. Пятьдесят сантиметров. Он вылил остаток в свою кружку.
– Я против тюрьмы и никогда не буду любить Дафну «до потери сознания».
– Ты очень честный человек…
Он лучезарно улыбнулся.
– Мое главное достоинство. И, наверное, единственное. Вообще-то я мерзавец – пользуюсь отъездом Дафны в Лондон, чтобы забрать манатки и слинять.
– Мне ключ не оставляй, мы с ней больше не увидимся!
Бертран допил кофе и поставил кружку между собой и Лолой. Точно посередине. Она посмотрела на кольцо. Старинное, этническое.
– Мы столкнулись с Дафной в холле в тот день, когда я получила отпечатанные извещения о свадьбе, вот и дала ей одно – спонтанно.
Она подняла глаза, зеленые, как подлесок.
– Я понял. – Бертран улыбнулся и накрыл ее руку ладонью.
Жест получился естественный, тактильный контакт подействовал завораживающе. Кожа Лолы на ощупь оказалась не такой нежной, как он воображал, но у нее была медовая текстура. Бертран вспомнил поездку на Филиппины. Некоторые мужчины с риском для жизни карабкались на отвесные скалы, чтобы добыть огромные соты. Одно-единственное касание сблизило их, сущность проявилась мгновенно и волнующе. Он отнял руку и потянулся к шкафчику, висевшему