— Так вот, господа, — сказал Капитан, — убьем, когда будет уезжать с митинга. Стараться из револьвера, чтобы не побить народ. Если не выйдет — бомбу…
На улице терпеливо ждали окончания митинга. Капитан нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Остальные тоже подпрыгивали, но, похоже, не от волнения, а от мороза. Только Решетов отрешенно стоял, прислонившись к перилам моста.
Наконец, появился автомобиль.
«Он, — подумал Решетов. — Туман, ночь, минуты — вечность…». Автомобиль вывернул… Решетов кинулся вперед — автомобиль медленно двигался. Решетов почти коснулся крыла и рассмотрел Ленина в автомобиле.
«Он смотрит, в темноте я вижу его — думал Решетов. — Бомбу! Но почему автомобиль уходит, а бомба в руках? Вот я вижу и знаю, что бомба в руках и автомобиль уходит, и что нужно кинуть, и чувствую ужас того, что не делаю этого и не могу сделать. Словно кто-то связал по рукам и ногам…
Вдруг выстрел. Стреляет Капитан. Капитан дает сигнал! Капитан не отпустит.
И сразу и ночь, и туман, и уходящий автомобиль… Господи, что же я делаю!!!!
И снова выстрел Капитана, пуля ударила по кузову автомобиля. Капитан снова стреляет.
Что я наделал, я не бросил бомбу!»
Решетов выхватил наган и, стреляя, побежал за автомобилем. Автомобиль притормозил. Решетов тоже остановился, он не поверил глазам, он думал, что автомобиль прибавит газу и начнет быстро уезжать, а вместо этого автомобиль тормозит. Решетов остановился и полез за гранатой. Но в этот момент автомобиль сорвался с места и рванул в переулок.
И тут же раздался еще один выстрел, но громче чем от револьвера и зазвенело развитое стекло.
«Странно, кто же стрелял?» — подумал Решетов. «А главное откуда?».
Автомобиль быстро уезжал…
ночь с 1 на 2 марта 1918 года
Смольный
Влада приехала минут через сорок после того, как машина Ленина подъехала к Смольному. Сергею уже забинтовали руку, и сейчас он осматривал машину.
— Привет, Сергей, — Влада подошла к машине. — Рассказывай, что у вас тут произошло.
— Привет, Влада, — ответил Сергей. — Не совсем тут, а на Симеоновском мосту. Посмотри, — Сергей показал на пробитый кузов и двери машины. — Стреляли, похоже, сбоку сзади. Вот, видишь, пули застряли в задних кронштейнах кареты.
Сергей аккуратно выковырял ножом застрявшие пули.
— Но, вот, что странно, — продолжал Сергей. — Одну пулю я извлек из обшивки авто, она прошила ветровое стекло. Так вот, эта пуля не пистолетная.
И он показал Владе пулю.
— Да, — согласилась с ним Влада. — Пуля действительно не пистолетная, калибр намного больше. А стрелка не заметил?
— Это еще одна странность, — ответил Сергей. — Судя по траектории, стреляли откуда-то сверху.
Влада поежилась.
— Дай мне эту пулю, посоветуюсь, может, что узнаю… — сказала она.
— Сколько людей знали о поездке на митинг? — спросила Влада по дороге к Смольному.
— Не много, но я уже подумал о том, что сообщить о поездке и маршруте движения могли из Смольного.
— Да, вот это главное.
* * *
В Балтийском море появился германский флот. На границе сосредотачивались контрреволюционные войска. Над Петроградом нависла угроза вражеского вторжения. Связь с другими районами и городами республики могла нарушиться в любой момент. Об этом заявил руководитель только что созданного Военного Совета Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич — старший брат Владимира Дмитриевича, один из первых русских генералов русской армии, добровольно перешедший на сторону Советской власти. Проект постановления об эвакуации Советского правительства в Москву Ленин написал еще 26 февраля 1918 года. Претворить его в жизнь тогда помешало наступление кайзеровских войск. Петрограду угрожала оккупация. ЦК РСДРП (б), Совнарком организовал оборону города, разгромили интервентов, и только после заключения Брестского мирного договора началась подготовка к переезду Совнаркома в Москву.
Организацию эвакуации Совнаркома в Москву Ленин возложил на В.Д.Бонч-Бруевича. В рабочую группу вошел также Сергей. Именно Сергей предложил Бонч-Бруевичу, в целях конспирации, сообщать представителям профсоюза железнодорожников, состоявшего в основном из меньшевиков и эсеров, что правительство месяца через полтора переместиться из Питера на Волгу. Профсоюзники не замедлили разнести новость по городу. ВЧК усилила наблюдение за правыми эсерами. Вся информация стекалась непосредственно к Сергею. Не упускали при этом из виду и левых. Это они пускали по городу провокационные слухи: «Большевики продали Питер немцам, а сами бегут в Москву».
Мало кто знал, что происходило на самом деле на Николаевской железной дороге, особенно на ее подъездных путях на юго-восточной окраине Петрограда. Сюда, за Обводной канал, куда обычно подавали товарные составы, подгоняли классные вагоны. Формировался экстренный правительственный поезд № 4001.
В курсе всей операции был только сам Бунч-Бруевич, комиссар Николаевского вокзала Лебит, представитель исполкома дороги Осипов и, как теперь за глаза называли, начальник охраны Ленина Сергей Стрижов. Для переезда Советского правительства они готовили три состава.
Неожиданно Сергей узнал, что на заседании Петроградского комитета партии социалистов-революционеров его председательница Брюллова-Шаскольская, заявила, что ей стало известно решение Совнаркома об эвакуации в Москву.
Откуда это стало известно? Оказалось, что сообщил Комков, один из работников Смольного. «Черт, — подумал Сергей. — Наберут всякого отродья».
Но помимо этого Сергей узнал и о дискуссии, разгоревшейся на заседании комитета. Было предложено взорвать поезд, ведь в нем поедут все народные комиссары.
Сергей немедленно сообщил о полученных сведениях Бонч-Бруевичу.
Тот решил еще более ужесточить режим секретности. Теперь все переговоры, совещания, консультации, встречи, касающиеся переезда правительства, велись не в Смольном, а на квартире Бонч-Бруевич. Причем, ответственные за то или иное дело приходили в разное время и друг друга не видели, не знали в лицо. На тихой платформе «Цветочная площадка», находившейся вдали от посторонних глаз, Бонч-Бруевич и Сергей бывали только ночью. Они знали, что днем вокзал и прилегающие к нему строения походили на крепости, осаждаемые с утра до вечера огромной вооруженной толпой. Матросы и солдаты старой армии, бросив свои корабли и окопы, разбегались с Западного и Северного фронтов по домам. Они самовольно захватывали поезда и катили, кому куда вздумается. Сергей на время усилил охрану вокзала революционными рабочими и кроншатдскими моряками.
О подготовке к отъезду правительства в Москву знали только левые эсеры Прошьян и Колегаев. Однажды они зашли в столовую Смольного.
— Товарищ Балтрукевич, — обратились они к буфетчице, — хотите услышать новость?
— Хочу, — ответила та. — Что за новость?
— Э, задаром такая новость не выкладывается, — улыбнулся Прошьян. — Есть что-нибудь вкусненькое?
— Найду, — также с улыбкой проговорила буфетчица.
Члены правительства и ответственные работники Смольного хорошо знали Анну Марковну Балтрукевич,