— Никогда не ставила себе такой цели. Но вышло именно так.
* * *
28 декабря 2006 года я шла с пар в состоянии близком к хандре и была поглощена унынием. Мечта стать знаменитым физиотерапевтом и предварительно заработать на массаже казалась пустой, хотя в загашнике лежат 400 гривен, я казалась себе бездарной немощью, хоть и с руками и вполне умной головой.
На мокрый тротуар красиво падал пушистый белый снег, робко облепивший веточки деревьев и кустов, он с обидой таял на тротуаре и дорогах. И расстроенная я ненароком сравнивала себя со снегом. Слишком спешу, не готова, не обучена, не… как много этих «не» оказалось, удивилась даже я. И ведь, курсов нормальных еще не прошла, а уже кисну как квашня из-за первой неудачи. И можно ли назвать вчерашний вечер неудачей? Я оказалась в нужном месте в нужное время и постаралась не упустить свой шанс, я провела почти полноценный массаж, подготовив клиента, и он похвалил мои руки. Если опустить детали все не так плохо как кажется.
И все же снег тает так же как таю я…
— Оля? — я обернулась на зов, в недоумении глядя на приближающегося парня. Выше среднего, худой подтянутый молодой человек в черной кожаной куртке с подкладкой, черных джинсах, шапке, перчатках и шарфе. — Вы ведь Оля, так?
— Возможно, — ответила я, совершенно не представляя, где мы могли встретиться. Во Львове я знала мало кого. У него был нос с горбинкой, глубоко посаженные карие глаза, высокий лоб, среднего размера губы и квадратный овал лица.
— Не увиливай, я знаю, ты Оля. — Он улыбнулся, напомнив, мне вчерашнего клиента, — меня зовут Сергей Краснощек, и вы массировали моего отца, Богдана Петровича.
— Ясно. — Я поправила рюкзак на плече, попутно оглядываю немноголюдную улицу и возможные пути отступления. — И чем я могу вам помочь?
— Он хочет увидеться с тобой. — Сергей, выудив из кармана ключ от машины, стал крутить его в руках.
— В каком смысле?
— А в каком смысле паралитик может видеться с массажистом?
— Он не паралитик. — Отчеканила я.
— Да и ты не массажист. — Усмехнулся Сергей.
— Я учусь.
— Оно и видно. — Он указал на мой рюкзак и шагнул ближе. — Ну что, поехали.
— Куда?
— К отцу… — напомнил парень, окинув меня странным взглядом.
— Адрес и номер стационарного телефона.
— А тебе зачем, я довезу и оповещу заблаговременно, — перестав прокручивать в руках ключи, озадачено удивился, — ты что, сморчок, не доверяешь мне?
Подобное неуважение было бы глупо терпеть, я развернулась и зашагала в другую сторону. Он с опозданием понял, что сплоховал, догнал. А затем попытался остановить, взявшись за мою куртку:
— Стой, стой! Что я такого сказал?
— Уж лучше бы молчали, руки уберите, ваше Величество Сморчок.
— И ты на это обиделась, я же шутя.
— Это не шутки.
— И теперь ты к нему не поедешь? — начал злиться парень.
— Поеду. Диктуй адрес и домашний телефон.
Он смотрел на меня зло и презрительно, хотел еще что-то добавить к уже озвученному, но мысленно махнув рукой, продиктовал сквозь зубы:
— Дагестанская 16, номер 298-94-19.
— Код города?
— 032, — ответил, прежде чем возмутиться, — зачем тебе код? Ты что кода города не знаешь?
— Теперь знаю. Буду на месте через час.
— Оля, едешь сейчас со мной, и никаких через час. Иначе сиди в своем универе и…
Он злился, как злится человек теряющий контроль над ситуацией, проигрывающий в споре, но желающий удержаться на плаву или сохранить хорошую мину при плохой игре. Видимо у Богдана Петровича проявились боли нужен массажист, из возможных кандидатур выбрали меня, а из возможных посланников его — коса на камень.
— Предлагаю на этом остановиться. — Отчеканила я, прерывая его наезд. — Обращаться ко мне можно на «ты» и по имени — Оля. Поехали.
— Ты…
— Все еще могу передумать. — Произнесла, одарив Сергея серьезным взглядом.
Прищурился, хмыкнул, но к машине все же повел. Припаркованная красная Toyota спортивного вида, оказалась за углом на перекрестке улиц Сечевых Стрельцов и Тадеуша Костюшко. Он открыл ее, завел и выехал с места парковки с не проходящим на лице удивлением, словно мой отпор стал неожиданностью, с которой он раньше не сталкивался. Знал бы, что в процессе беседы я крепко сжимала баллончик перцовки в кармане, понял бы каков источник моего спокойствия.
На мокрой дороге не лихачил, но ехал быстро и почти все время по прямой, так что на месте мы оказались минут через десять.
— Домчал с ветерком, — сообщил он и разблокировал двери, — дальше, Сморчок, ты путь знаешь.
— И тебе, Селозя, доброго дня. — Я вышла под его удивленное: «что ты сказала?» и мягко закрыв дверь авто с улыбкой пошла к дому.
Меня уже ждали в кабинете, где ранее располагался массажный стол за ширмой, теперь была рабочая обстановка, пара кресел, журнальный столик и небольшой диванчик, письменный стол с компьютером на краю и подносом с двумя чашками на блюдцах и полной тарелкой аппетитных сластей.
Богдан Петрович, завидев меня, медленно и неуклюже поднялся с места за столом. Встретил у порога кабинета, провел к креслу для посетителей, усадил. После неожиданно теплого приветствия и розлива кофе по чашкам, он приступил к диалогу, задав вопрос:
— Вы на Новый год куда едете?
— Домой.
— В Днепропетровск? — уточнил он, заняв рядом стоящее кресло.
— Да. Почему вы интересуетесь?
— Хотел узнать, вы уедете на неделю или две.
— На две недели.
— Я с вами. — Весело заявил он.
— Простите? — я отодвинула чашку и сцепила руки на коленях.
— То есть я тоже еду в наш город, но по делам, заодно подброшу вас на машине с водителем. — Поправив журналы на маленьком столике справа, добавил. — И кое-что обсудим.
Закрытая машина и двое мужчин, я постаралась не запаниковать, в поезде всегда выбирала место среди женщин, а тут… Голос сел и я резко ответила:
— Хотите обсудить, обсуждаем здесь. Добраться я и сама могу.
— Мне нужен массажист, — терпеливо пояснил он, — который будет постоянно или же большую часть времени рядом.
Я недоверчиво прищурилась, но промолчала. Удивительно, но из того что я слышала ранее, массажист ему был не нужен, а вот от груши для битья он бы не отказался.
— Хочу переговорить с вашими родными, — продолжил объясняться Богдан Петрович. — Я могу встретиться с ними?
— Зачем? Нужен массажист, я могу приезжать, когда потребуется.
— Чтобы официально пригласить вас жить в моем доме.
— Мне девятнадцать, можете обговорить это со мной.
— А мне шестьдесят. И я отец двух мальчишек, так что вижу эту ситуацию под другим углом. — Ответил он, не скрывая добродушной улыбки. — С кем из ваших родителей мне лучше всего объясниться?
— С мамой.
— А чтобы получить согласие?
— В любом случае, только с мамой.
— А отец не в счет? — улыбаясь, спросил Богдан Петрович и указал мне на печенье, — угощайтесь.
— Считайте, что отца у меня нет. — Я взяла печенье, но горькие воспоминания отбили желание сладости, вернула изделие назад.
— И чем он заслужил такое безразличие?
— Многим. — Отодвинув