— Конечно! А как иначе я бы, по-твоему, узнал о женитьбе кузена? — с возмущенным весельем развел руками рыжий авантюрист. — Услышал, как грифон расхваливал девчонку для Даррея, и аккуратно проверил свои догадки.
— Эррас Тиши нахваливал? Советник вашего дяди? — уточнил наставник, бледнея, и грязные тряпки выпали из его рук. Он поднялся, кашлянул, что-то вспомнив, и хрипло произнес: — Простите, мой господин, но в этом случае я настаиваю, чтобы вы остались здесь.
— А я настаиваю, чтобы ты меня прикрыл, — безапелляционно заявил Гер. — Я о счастливом известии уже наслышан, — ухмыльнулся и подмигнул, — осталось узнать, почему его считают таковым.
— Это чужие игры. Останьтесь дома.
— Не могу. — Многоликий надел легкие сапоги и, притопнув ногами, постановил: — Даррей всегда получал лучшее. Лучшее!
— И что с того? Герберт, вы самостоятельно добьетесь наилучшего.
— Добьюсь, как только узнаю, в чем выгода… — И из светлой гардеробной метаморфа младшей ветви рода Дао-дво вылетел стремительный стальной ястреб.
Несколько мгновений седовласый воин потрясенно смотрел туда, где только что произошло новое невероятное обращение подопечного — в птицу. Им была взята очередная вершина видового круга ипостасей, и превратился он отнюдь не в хрупкого зяблика, впервые ставшего на крыло, а в матерого хищника.
— Опять всю ночь обращался. — Тагаш Уо со вздохом закрыл ставни, покачал головой. — Глупый дымчатый ягненок.
Улетая, многоликий его слышал, но глупым себя не считал. Разве может быть глупым тот, кто без родственных связей и крупных взносов самостоятельно поступил в военную академию Треда? Или тот, кто по вариантности оборотов превзошел родственников чистокровных королевских кровей? Ведь ни Даррей, ни Макфарр еще не научились принимать облики птиц. А он, Герберт, смог и всего за одну ночь научился летать!
— Такому, как я, все по плечу. Что захочу, то получу! — процитировал Дао-дво и устремился к горизонту.
Маленькую деревеньку, затаившуюся в глухом лесу, он нашел не сразу. Приняв конусные крыши за соломенные стога, пролетел мимо нее дважды. Только на третьем заходе многоликий заметил движущиеся фигурки и с опозданием понял, что птичье зрение стало ослабевать. Силы уходят.
Прошедшая ночь была плодотворной и в то же время энергоемкой. Когда он, неоднократно падая с крыш и заборов, раздирая не только одежду, но и собственную шкуру, продолжал раз за разом совершать сложное перевоплощение в надежде добиться результата, который позволил бы незаметно подслушать разговор между дядей и его советником. Однако сейчас сил в резерве молодого метаморфа осталось маловато. Гер предусмотрительно спустился вниз и, не меняя ястребиного облика, засел под крышей ближайшего дома. Переводя дух, нервно переступил лапами и огляделся по сторонам.
Птичье зрение ухудшалось с каждым мигом, постепенно пропадал и слух, уже не улавливающий мошкару, крутящуюся в паре метров от многоликого. Прав был Тагаш, не пуская его. После бессонной ночи следовало выспаться и нормально поесть, так нет же, какая-то муха укусила примчаться спозаранку в глухомань. Туда, где даже в седьмом часу деревенские носа из дома не высовывают.
«Лентяи!» — неуважительно окрестил их Гер и с удивлением увидел охотников, выходящих из леса. Трое, едва стоящие на ногах, пустые — без дичи, но довольные. И каково было его удивление, когда один из них резко остановился, вскинул простенький арбалет и произнес, пришептывая:
— Штальной яштреб на доме штарошты — мой!
Удачно приземлился, подумал Дао-дво, отслеживая движения пошатывающегося охотника. Ведь как говорится — дуракам везет, а Геру совсем не хотелось стать дичью одного из них.
— Мерещится тебе, — отмахнулся второй не менее пьяный мужик и похлопал себя по животу, туго обтянутому кожаной жилеткой. — Откуда в нашей глуши ястребы, да еще стальные?
— А медведь золотистый тоже мерещился? — возмутился третий и, икнув, рухнул в кусты чертополоха.
— Когда через заросли шел, не мерещился, а когда за деревню спросил — мерещился, — подумав, произнес самый недоверчивый, даже не представляя, что дорогой у них интересовался сам наследный принц Треда.
— Вот так дела… Ее и Тэннон Дао-уно ищет! — прошептал крайне удивленный метаморф.
В это мгновение в колючих кустах раздалось горестное: «Всю дичь, мерзавец, распугал…»
— Не вшу, — заверил пришептывающий и выстрелил.
Звук разбитого стекла, падение осколков, тихий вскрик и бабий ор:
— Ганту! Душегуб окаянный, живо домой! — Из разбитого окна высунулась пухлая женская рука со сломанным болтом в кулаке. И голос возопил: — За испорченное стекло со старостой собственной шкурой расплатишься. Паршивец!
Она еще не договорила своих угроз, а троица незадачливых охотников уже отползла под чертополох, чтобы оттуда, не боясь, достойно ответить громогласной женщине. Их сердитый бубнеж многоликий слышал, но слов уже не различал, чертыхнулся, чувствуя, как из тела уходят последние силы. О возвращении в долину Дельи речи уже быть не могло, следовало переждать истощение в укромном месте или же в удобном для отдыха облике. Например, обернуться лелеемым домашним питомцем, коего не привлекают к работе, плотно кормят, гладят и развлекают. И пробравшись в тихий дом через разбитое окно, аккуратно облетев все еще возмущающуюся кухарку, Гер полетел в коридор к лестнице, а оттуда наверх под крышу, где располагались хозяйские покои.
Найти подстилку любимого домашнего зверька труда не составило, обернуться желтоглазым лемуром так же, сложность заключалась в том, что сам питомец был здесь же, сидел на полке среди любовных историй и взирал на метаморфа с долей иронии и, как ни странно, радостного превосходства. На фоне достаточно скромной обстановки девичьей спаленки этакая редкая зверюшка с полосатым хвостом смотрелась диковинно, впрочем, так же как и книги по некромантии на столе, полосатые чулки ведической школы на стуле и обглоданный череп горной антилопы на стене. На кости близ пустых глазниц было что-то нарисовано, то ли руны, то ли завитушки заклятий, а может, и просто мазня, которую Дао-дво не мог разобрать, да и не успел. На лестнице послышались легкие шаги.
— Гирби, где ты, малыш? — позвал нежный девичий голосок, от которого настоящего лемура основательно тряхнуло. Его шерсть стала дыбом, глаза увеличились вдвое, хвост тревожно забил по стене, и в следующий миг он опрометью кинулся в платяной шкаф. Скинул с полок белье с рюшами, зарылся в кучу тряпья по самый нервно принюхивающийся нос и затих.
Странное поведение для лелеемого питомца, отметил про себя многоликий, ощущая смятение и тревогу желтоглазого. И чем ближе были шаги незнакомки, тем сильнее беспокоился зверек. Метаморф младшей ветви рода Дао-дво и сам уже захотел спрятаться в шкаф или под ту же кровать, но не успел. Дверь скрипнула, и в спальню вошли две стройные ножки в тряпичных домашних туфельках.