– Так быстро?
– Ну, мелкие последствия останутся, но с ними ты сможешь справиться и без нашей помощи. То есть больничный режим не понадобится.
– Хорошо бы. Скучновато тут у вас. Ни компа, ни телика, будто в тюрьму попал.
– Посторонние впечатления вредят восстановлению, здесь очень важна сосредоточенность, тебе это уже объясняли.
– А Шуст говорит, что это суеверия.
– Это доказанный медицинский факт. Чем меньше источников раздражения, тем быстрее идет восстановление. Мы ведь с тобой уже это обсуждали.
– Я помню, но все равно неприятно. Еще немного, и начну в потолок выть, тоска беспросветная, спасибо, что хоть ты со мной иногда разговариваешь.
– Ты в клинике единственный мой коллега, преступно такого игнорировать.
– Коллега?
– Я о том, что ты пациент со стороны, я нанята по контракту тоже со стороны. Ни у тебя, ни у меня нет местного гражданства, так что в чем-то мы коллеги.
– Что за гражданство?
– Привыкай к цивилизованным стабам, во многих из них действует система гражданства, местами она строгая.
– Паспорта дают? – ухмыльнулся Карат.
– И паспорта в том числе, – вполне серьезно ответила Грета.
– Не шутишь?
– Какие тут могут быть шутки? Без паспорта или оформления вида на жительство ты ограничен в правах. Тебя даже не впустят в некоторые развлекательные заведения. Сложности почти во всем, и некоторые могут довести до бешенства.
– Например?
– Ну… Ты не можешь носить с собой заряженное оружие, да и незаряженное не разрешено проносить в центральный район.
– Бред какой-то. Как можно в Улье оставаться без оружия?
– Здесь, в городе, абсолютно безопасно.
– В Кумарнике тоже так говорили, в итоге я там чуть не остался без ног.
– Здесь иначе. Здесь все иначе. Этот стаб не так велик, как многие, но в нем сложно получить гражданство. К тому же этого мало, полным гражданином можно стать лишь спустя три года, и это звание надо еще заслужить.
– Для Улья – многовато лет.
– Если устроиться так, как я, на спокойном месте, почти без выходов, это несложно. И выгодно, ведь полный гражданин имеет право на собственный дом, бесплатную медицину, обеспечение основных личных потребностей. Да там длинный список. А еще есть привилегированные граждане и элита, но туда простым людям вообще нереально попасть.
– Да тут прямо-таки кастовая система.
– Хорошо сказал, – почему-то нахмурилась Грета. – Касты. Настоящие касты. Кто успел в самом начале попасть в нужный список, теперь живет, не зная горя. Кто не успел, уже не успеет. У тебя точно нет других жалоб?
– Все то же самое – скучно.
– Если тебя развлекают разговоры, могу слегка обрадовать.
– Чем? Решила поболтать подольше?
– Не совсем. Речь идет о другом собеседнике.
– Надеюсь, ты не о Краповом? Я не уверен, что эта каменная статуя умеет говорить.
– Я тоже, – улыбнулась Грета и серьезным тоном добавила: – В стабе есть что-то вроде своей службы безопасности. К новеньким у них особое внимание, сам понимаешь, и с тобой хочет пообщаться один из сотрудников. После того что случилось в Кумарнике, ты многим интересен.
– Шуст говорил, что его уже обо всем расспросили двадцать раз.
– А теперь твоя очередь.
– И когда состоится этот разговор?
– Если ты готов, прямо сейчас могу позвонить.
– У вас и телефоны есть?
– Своя станция сотовой связи.
– Круто устроились.
– Привыкай к большому стабу. Так что, можно звонить?
– Можно.
* * *– Здравствуй, Карат, – с порога произнес высокий светловолосый мужчина.
Улыбка на его лице выглядела на редкость неестественной, ее словно вырезали из розовой резины и небрежно приклеили.
– И тебе привет, не знаю кто.
– Меня зовут Смит. Просто Смит.
– Странное имя для русскоязычного стаба.
– Ну ты же, наверное, знаешь, что прозвище себе выбирать нельзя.
– Женщины могут.
– Слабому полу у нас многое прощается. Кстати – напрасно. Современные женщины сильнее, чем мы, пострадали от последствий навязывания масскультуры. Большинство из них или до отвращения безвкусны, или пребывают в плену бесконечно далеких от реальности заблуждений, касающихся того, что именно приятно мужчинам. В итоге называют себя так, что иной раз едва от хохота не сгибаешься, а это нехорошо, ведь дешевый юмор плохо сочетается с романтикой. Как твое самочувствие?
– Не знаю. Но ваши лепилы говорят, что через два-три дня смогу отсюда выкарабкаться.
– Лепилы? Интересным словом ты назвал наших лекарей.
– Давай уже прямо спроси, не доводилось ли мне посиживать в неких весьма отдаленных местах. То есть не чалился ли я.
– Мне больше нравится выражение «топтал зону». Прямо-таки зримые животные ассоциации воображение вырисовывает. Но нет, спрашивать не стану. Все, что было в прежней жизни, в ней и осталось, необязательно это поднимать.
– Но вашей братии такие подробности биографии очень интересны, не так ли?
– Упоминая нашу братию, ты, выражаясь сухим языком воровской малявы, подразумевал ментов-мусоров? Не отвечай, и так понятно. Карат, я всего лишь человек, который помогает поддерживать порядок на территории, где люди пытаются придерживаться человеческих законов. Скажи мне в прежней жизни, что стану одновременно ментом и контрразведчиком, ни за что бы в такую чушь не поверил. До Улья занимался рекламой, такой вот непредсказуемый зигзаг судьбы.
– А я занимался буровыми работами, и контингент у нас был самый простой, в том числе из бывалых. Тех самых – топтавших зону. Регион у нас такой, своя кадровая специфика. Плюс, как заметил по Кумарнику, блатные словечки у многих рейдеров в чести, а мне приходится соответствовать. Образ жизни навязывает свою лексику.
– Да, язык у большинства скатывается до примитива. Ну так и жизнь у нас простая, лишние сложности не нужны. Я как раз о Кумарнике и хотел с тобой побеседовать.
– Спрашивай. Да только вряд ли что-нибудь новое услышишь, ведь Шуст уже все рассказал, скрывать ему нечего.
– Твой друг не видел главного – самого боя. Рассказал только о последствиях. Хотя мы о них уже знали, одна из разведгрупп провела съемку с дрона.
– У вас свои дроны есть?
– Простенькие, кое-как приспособили гражданские образцы под нужды разведки. Удобно, когда ближе опасаешься подъезжать. Съемку успели сделать до появления внешников.
– Туда что, еще и внешники приехали? Ну прям аншлаг…
– Грохотало в Кумарнике на всю округу, они это тоже слышали, у них своя сеть акустических пеленгаторов. Видимо, послали дрон, он снял разбросанные тела, вот и приехали. Целая куча ценного биологического материала, и при этом даже стрелять не надо. Для них – удачная находка.
– Да уж, повезло так повезло.
– Согласен, нечасто им так везет. Ты видел кого-нибудь из Детей Стикса без маски?
– Ты о килдингах?
– Себя они так не называют, это наше прозвище для этих сектантов, чтобы не путать с Детьми Улья. Тоже секта, но куда безобиднее, ее мало где запрещают, а вот килдинги на всех нормальных территориях вне закона. Так видел или нет?
– Двоих: Шило и Сабину.
Смит присвистнул:
– Не знаю первого, но Сабина – личность широко известная в узких кругах.
– Шуст говорил, что она у них вроде верховной