— Как что? Стреляю из рогатки, — паренек лет восьми, слегка прикусил кончик языка и закрыл один глаз, прицеливаясь.

— Ты что! Они же живые! — девочка в аккуратном белом платьице строго смотрела снизу вверх на маленького хулигана. Красивые голубые глаза, точь-в-точь цвета неба у них над головой, выражали явное неодобрение.

— Конечно! Так ведь интереснее, — Отис разочарованно проводил разлетающихся в стороны голубей, напуганных маленьким камешком, пролетевшим в считанных миллиметрах от одной из птиц. — Ну вот, промахнулся…

— Так тебе и надо! — девочка показала язык. — Вот все расскажу родителям…

— Да ну тебя, Альви… — Отис насупился. — И вообще, раз так, я тоже им все расскажу. И как ты подкладывала учительнице кнопки на стул, и как назвала Светлячка дурой.

Светлячком они оба называли девочку, которая очень любила всякие святящиеся в темноте побрякушки. И если Отису подобные предпочтения было до лампочки, то Альви, или сокращенно — Аль, это просто бесило, она терпеть не могла Светлячка и, не отличаясь тихим и кротким характером, всячески показывала свою нелюбовь. В том числе самыми неподобающими (для юной леди) способами.

Кстати, Аль так же очень не нравилось, когда Отис называл ее полным именем. Мальчишка прекрасно знал это и, чтобы раззадорить свою приятельницу, частенько обращался к ней — Альви.

— Ябеда! — девочка возмущенно фыркнула и вновь показала язык. Отис аж поперхнулся от такого нахальства, надо было ответить что-то (не оставлять же последнее слово за Альви!), но слов не было, и он сделал единственное, что пришло ему в голову в тот момент — отвернулся, сделав вид, что ему все равно, и продолжил охоту на птиц.

Глаза Отиса сосредоточенно обшаривали заросли кустарника, выискивая подходящую цель. Точнее, он пытался сосредоточиться на своем любимом занятии, но получалось это не особо хорошо, так как странное внутреннее беспокойство, какая-то досада (на себя?) стиснула грудь мальчика, мешая спокойно дышать. Естественно, Отис пытался любым способом избавиться от этого чувства, да вот только без толку, лишь загнал ощущения в самую глубину, откуда они все равно продолжали будоражить его душу.

Чтобы хоть немного отвлечься, Отис, не глядя, запулил камешек в самую гущу веселых зеленых листочков и был очень удивлен, когда вслед за его выстрелом последовало душераздирающее «Каааааааааарррр!» и громкое хлопанье крыльев. Крупная ворона, осколок тьмы, неведомо откуда попавший в этот ясный летний день, пролетела около метра, явно кренясь при этом набок, и, наконец, упала, словно мешок с перьями, распластавшись на тонких стебельках луговой травы. Птица немного приподняла голову, было заметно, что это стоило ей больших усилий, издала полузадушенное «Каааааааррррхххх…» и замолкла, пристально уставившись умными глазами на своего обидчика. А Отис гордо поднял нос и всячески пытался изобразить из себя этакого великого стрелка, только что совершившего очередной меткий выстрел. Вот только подобное мнение разделяли не все.

— Отис! — Альви, оторвавшись от своего занятия, заключавшегося в данный момент в задумчивом созерцании самых обычных цветов, выпрямилась во весь свой рост (надо сказать, отнюдь не впечатляющий даже для ее возраста), выражая крайнюю степень негодования… и, неожиданно расплакавшись, бросилась к раненой птице. — Бедненькая! Что этот негодный мальчишка с тобой сделал?

А действительно, что он сделал-то? Отис недоуменно наблюдал за девочкой, которая осторожно взяла на руки несчастную ворону и принялась внимательно ее осматривать. Птица, оправдывая репутацию своего племени, сразу догадалась, что ей хотят помочь, и терпеливо сносила прикосновения человеческих пальцев. Было видно, что жизни птицы ничего не угрожает, и нужно лишь убедиться в отсутствии серьезных травм.

— Все в порядке! — лицо Альви озарилось радостной улыбкой, осмотр закончился, и стало ясно, что ворона просто испытала сильный шок и здоровью птицы ничего не угрожает. Девочка так же осторожно опустила подопечную на землю, после чего та сделала несколько неуверенных шагов, расправила крылья и, напоследок посмотрев в глаза Альви, улетела.

Этот взгляд не ускользнул от внимания Отиса, внимательно следившего за происходящим. Более того, этот взгляд показался маленькому хулигану крайне странным, ибо в нем была печаль. Отис вдруг почувствовал, что что-то непонятное происходит с ним — загнанные в глубину души чувства всколыхнулись с новой силой и мальчик замер на месте, как вкопанный, неспособный пошевелить даже мизинцем. Одновременно, словно весь воздух мира превратился в свинец, на плечи обрушился неподъемный груз, заставляющий пригнуться к земле (чему, впрочем, мальчик яростно сопротивлялся и не без успеха).

— …как ты мог! Я тебе никогда не прощу этого! Отис?! — Альви, позабыв о гневной отповеди, которую она только-только начала, бросилась к своему приятелю. — Что с тобой?! — В голосе девочки прозвучал испуг, готовый вот-вот перейти в страх, а то и панический ужас.

Неизвестно, как много сил ушло у Отиса на то, чтобы справиться с внезапно обрушившимся на него недомоганием, скорее всего очень много, но мальчик смог повернуть голову и растянуть потрескавшиеся губы в озорной улыбке.

— Все в порядке! — он очень похоже подражал голосу Альви.

— Дурак ты! И шутки у тебя дурацкие! Я же испугалась! — Отис не стал разубеждать свою подружку, пусть думает, что это лишь шутка. Он и сам, после того как все неприятные ощущения внезапно исчезли, предпочитал думать, что это было лишь что-то вроде солнечного удара. Ну перегрелся на жарком солнышке — с кем не бывает?

— …Отис, не делай так больше, ладно?

— Аааа?

— Не стреляй из рогатки по птицам. Ну, пожааааааааалуйста.

— Почему? — Отис был удивлен, хотя и ожидал чего-то подобного, в свете уже произошедших событий. — Это же интересно!

— Ну стреляй по банкам — это тоже интересно. А птицы — они живые!

— Да вот еще… по банкам — скучно, они не двигаются, по ним попасть легче легкого. А по птицам потому и интересно, что они живые.

— Но ведь им больно!

— Да? Подумаешь… какие-то птицы… их много — одной больше, одной меньше. Какая разница?

— Какая разница?! — Альви чуть не задохнулась от возмущения. — А если бы в тебя запулили камнем?

— Ну, я же человек и в меня никто камнями не бросался, а если бы попробовал — ух я бы им показал! — Отис радостно обнажил белоснежные зубы. — Да и потом… я делаю просто то, что мне хочется, вот и все.

— Ах так! Мистер Отис Кайве, я вас терпеть не могу! — голос Альви был угрожающе тих и спокоен, свою тираду она произнесла по слогам, тщательно выговаривая каждое слово.

Теперь уже до мальчика дошло, что он сказал что-то не то, вот только непонятно — почему Альви так обиделась? Отис растерянно пожал плечами, потоптался на месте и выдавил из себя:

— Аль… ну не обижайся… хорошо, я обещаю, что больше не буду стрелять по птицам. Ты же знаешь — если я что сказал, я сделаю, правда-правда.

— Знаю, — на бледном лице появилась легкая улыбка, совершенно неожиданно